Гленн Купер - Хроники неприкаянных душ

Чистый, вымытый Эдгар лежал в постели, время от времени разжевывая приятные на вкус облатки, которые ему вкладывал в рот рыжий ангел и давал запить несколькими глотками свежего разбавленного вина. Затем ангел направился к двери, сообщив, что вернется позднее с супом и хлебом. Эдгар наконец нашел в себе силы еле слышно произнести первые слова за несколько дней:

— Как ваше имя, сэр?

— Меня зовут Мишель де Нотрдам, врач и аптекарь. Всегда к вашим услугам, месье.

Рыжий доктор оказался верен слову и во второй половине дня вновь появился у постели больного. Накормил его еще облатками вместе с вымоченными в густом овощном супе небольшими кусочками хлеба. Эдгара не покидала горячка, боли не утихали, тело сотрясали приступы кашля, но один вид рыжего ангела успокаивал, отодвигал в сторону отчаяние и безысходность. Хлеб остался в его желудке, и вскоре он, почувствовав тяжесть век, провалился во тьму.

Пробудился Эдгар глубокой ночью. Комнату слабо освещала стоящая на столе свеча. Его рыжий ангел сидел в кресле с затуманенным взором. На столе перед ним стояла медная чаша, наполненная до краев водой. Он пристально смотрел на нее, время от времени взбалтывая воду деревянной палочкой. Его лицо освещало тусклое желтое сияние — свет свечи, отраженный от поверхности воды. Доктор что-то бормотал, даже тихо напевал, и был так поглощен своим занятием, что, казалось, забыл о том, что происходит вокруг. Эдгар мысленно спросил рыжего ангела, чем он занимается, но накатившая истома заставила его вновь погрузиться в сон.

Утром Эдгара разбудил яркий солнечный свет. Из открытого окна веял прохладный ветерок. У постели стояла тарелка с мелко нарезанной соленой треской, ломтик хлеба и бокал легкого эля. Эдгар уже имел силы съесть несколько кусочков, а затем воспользоваться ночным горшком. В доме не раздавалось ни звука. Он позвал. Никто не ответил.

Эдгар лежал, напряженно прислушиваясь. Наконец со стороны лестницы послышались шаги. Рыжий ангел вернулся. Принес еще облатки и зубчики чеснока. Состоянием Эдгара он остался доволен и весело сообщил:

— Я рад, что вы до сих пор живы, месье. Это хороший знак.

Он быстро, не касаясь, осмотрел опухоли в его подмышках и паху. Они были горячими и болели. Затем, не снимая плаща, прибрался в комнате.

— Пожалуйста, доктор, не покидайте меня так скоро, — слабо произнес Эдгар.

— У меня есть еще пациенты, месье.

— Пожалуйста, побудьте немного. Умоляю.

Доктор сел, сложив руки на коленях.

— Ночью я видел, как вы глядели в чашу с водой. Скажите, это мне снилось?

— Может быть.

— Вы лечите меня колдовством?

Доктор рассмеялся.

— Нет. Только с помощью науки. Ваше спасение — чистота и облатки от чумы, состав которых известен лишь мне одному. Я впервые применил их во время лечения чумы в Монпелье. На рассвете надо срезать три сотни роз, растереть лепестки с опилками молодого кипариса, добавить выверенные дозы флорентийского ириса и корня аира. Я держу состав в тайне, но ваш разум сейчас измучен горячкой и вы не в силах запомнить. Надеюсь, в будущем эти облатки сделают меня богатым и знаменитым.

— Вы честолюбивы, — проговорил Эдгар, улыбнувшись впервые за много дней.

— Пожалуй. Ведь меня воспитывал Гассоне, дедушка с материнской стороны. А он был весьма честолюбивым.

Эдгар сделал попытку приподняться.

— Вы сказали, Гассоне?

— Да.

— Необычная фамилия.

— Мой дедушка был иудей. Не надо садиться, опустите голову на подушку. У вас уже на щеках появился румянец. Это хорошо.

— Пожалуйста, расскажите мне о нем.

— Мой дедушка родом из Сан-Реми. Он был знаменитый книжник. И с юного возраста учил меня латыни, ивриту, математике и наукам о небесах.

— Вы астролог?

— Разумеется. До сих пор пользуюсь медной астролябией — ее завещал мне дед. Звезды влияют на все происходящее на Земле. В том числе и на людские хвори. Назовите дату своего рождения, и я вечером составлю ваш анамнез.

— А ваши звезды могут сообщить дату моей смерти?

Нотрдам с интересом посмотрел на него.

— Не могут, месье, но вопрос ваш весьма любопытный. Теперь разжуйте еще три облатки и поспите. Я вернусь после полудня. На рю де-Эколь хворает женщина. Ее состояние еще хуже, чем то, в каком до недавнего времени пребывали вы. Если я к ней не потороплюсь, то скоро придется шить саван.

Минуло еще два дня. Доктор исправно навещал пациента и давал ему лекарства. Эдгару очень хотелось поговорить, он просил его задержаться подольше, но доктор всегда торопился, ссылаясь на множество пораженных болезнью в округе. Когда вечером Нотрдам стремительно вошел в комнату с облатками и горшком супа, Эдгар лежал лицом к стене и негромко всхлипывал.