Гленн Купер - Хроники неприкаянных душ

— Вот почему ничего не было слышно, когда я простукивала, — произнесла Изабелла.

Уилл извлек отверткой заглушку, которая закрывала выдолбленный в дереве тайник, и повернулся к ней.

— Нужен фонарик.

В ящике с инструментами нашелся фонарик в виде авторучки. Он посветил, а затем попросил подать пассатижи.

— Что там? — спросила Изабелла.

— Вот это, — ответил он, вытаскивая свернутые в трубочку листы пергамента и передавая ей.

Изабелла развернула листы и опустилась в кресло.

— Тут по-французски.

— Но ты, конечно, знаешь французский.

— Более или менее.

— Вот и отлично. Читай.

— Почерк отвратительный, но попробую разобрать. Это письмо Эдгару Кантуэллу. Датировано 1530 годом. Боже, Уилл, ты знаешь, кто его написал? Жан Кальвин.

— А кто он?

— Жан Кальвин? Реформатор Церкви. Основоположник кальвинизма, выдвинувший идею предопределения человеческой судьбы. Выдающийся духовный мыслитель XVI века. — Она пробежала глазами страницы. — И смотри, Уилл, он пишет о нашей книге.

1527 год

Роксол

Середина зимы. Лес и окружающие Кантуэлл-Холл поля потонули в снегу. Самое время для охоты. Кабан, которого все утро гнал Томас Кантуэлл со своими гостями, был проворный и сильный. Но уйти ему не удалось. Следы животного отчетливо виднелись на снегу, а собак сейчас не отвлекали посторонние запахи. Так что быть кабану скоро зажаренным.

Кульминация охоты — это момент убийства зверя. Особенно интересные эпизоды потом еще долго вспоминают за кружкой эля у камина.

Наконец собаки загнали кабана в непроходимую вересковую чащу. Он метнулся и пронзил клыками одну, зато другие свирепо вцепились в него сзади. Охотники натянули поводья и встали в полукруг на безопасном расстоянии. Барон повернулся в седле к сыну Эдгару, тощему узколицему, нескладному семнадцатилетнему парню.

— Давай, Эдгар. Возьми его.

— Я? — пробормотал юноша.

— Да, ты! — раздраженно бросил барон.

— Почему не я, отец? — прогундосил брат Эдгара Уильям, сидящий на коне рядом.

Уильям был широкоплечий, с квадратным подбородком. В общем, настоящий воин. На год моложе Эдварда.

— Потому что я так сказал! — проворчал барон.

Уильям зло прикусил губу.

Эдгар неохотно спешился, оглядываясь на весело балагуривших кузенов и дядей. Слуга тут же протянул ему токке — длинное копье, специально для охоты на кабана, с поперечиной под острием, чтобы нельзя было проткнуть слишком глубоко. Тот, кто владел оружием должным образом, легко накалывал сердце кабана и вытаскивал из шкуры наружу.

Крепко сжав токке обеими руками, Эдгар нерешительно двинулся вперед по глубокому снегу. Настороженный кабан видел, как он подходит, и захрюкал, а потом пронзительно завизжал. Это возбудило собак, и они разразились громким лаем. С колотящимся сердцем Эдгар медленно приближался к загнанному животному. Отец впервые оказал ему такую честь — а это была честь, — и он не имел права осрамиться, показать страх. Прикидывая, как ловчее использовать свой рост и ударить, не подходя вплотную, он оглянулся на отца. Тот сердито махнул рукой.

Наконец Эдгар решился и, пригнув голову, ринулся вперед. На его беду, кабан в этот момент надумал прорваться. Ему попыталась помешать вцепившаяся в холку борзая, но зверь расправился с ней за несколько секунд и свирепо метнулся прямо на Эдгара, нацелив клыки в пах.

Эдгар попытался шагнуть назад, но сапог застрял в снегу, и он начал падать навзничь, опираясь на комель копья. Так было угодно Господу, что рычащий, брызгающий слюной кабан напоролся грудью на лезвие токке меньше чем в полуметре от того места, где должен был превратить Эдгара в евнуха. С ужасным визгом и фонтанируя кровью, свирепое животное сдохло между ног лежащего на спине Эдгара.

Эдгар еще не пришел в себя и весь дрожал — то ли от холода, то ли от перенесенного ужаса, — когда охотничья группа собралась у пылающего камина в большом зале. Мужчины громко разговаривали и смеялись, поглощая большие куски пирога и запивая их вином. Уильям веселился вместе со всеми, довольный позором брата. Молчали только Эдгар и его отец. Барон сидел в большом кресле у камина, угрюмо потягивая вино. Эдгар в самом углу делал то же самое.

— Когда подадут кабана? — спросил один из кузенов Эдгара.

— К вечерней трапезе, — ответил другой. — А что ты так торопишься?

— Да вот мечтаю впервые отведать дичь, которая сама себя лишила жизни.

Взрыв смеха заставил барона поморщиться. Он помрачнел еще сильнее. Старший сын постоянно вызывал у него раздражение и досаду. Бездарный отпрыск. Учится без усердия, наставники его едва терпят. Благочестием не отличается. А сегодня все увидели, какой он охотник. Чудо, что остался жив. Вот пьянство и распутство — в этом сын преуспел.