Жан-Марк Сувира - Фокусник

Ему слышится шум за входной дверью. Единственный свет в квартире исходит от телевизора, звук он тут же выключает. Он смотрит на дверь. В центре ее — глазок. Это око притягивает его с тех пор, как, заключенный в своей камере, он был уверен, что надзиратели наблюдают за ним все время. Через глазок в квартиру проникает свет с лестничной площадки. Он не может оторвать взгляда от этого сверкающего ока. Иногда, когда на лестничной площадке выключаются лампы, оно меркнет. Потом снова появляется свет — значит, кто-то из жильцов входит в здание или выходит из него. Фокуснику кажется, будто, когда оно меркнет, кто-то заглядывает через него в квартиру с той стороны двери и наблюдает за ним, за Лекюийе. А когда свет с лестничной площадки снова проникает сквозь него — это значит, что человек, стоявший там, отходит. Фокусник бредит.

Его гипнотизирует это око посреди двери его квартиры. Он испытывает такие же ощущения, как в камере. Тепло поднимается по спине к затылку, пристальный взгляд наблюдателя обжигает его, он теряет равновесие и откидывается на деревянную спинку своего кресла. Боль в боку частично выводит его из состояния помешательства. Он прислоняет ухо к двери и ничего не слышит. Тогда он включает свет, пошатываясь, отправляется к комоду и начинает в нем рыться. Находит там рулон коричневой клейкой бумаги. В него мать заворачивала коробки шоколадных конфет, предназначенных стать рождественскими подарками. Лекюийе возвращается к двери и заклеивает глазок этой бумагой в пять или шесть слоев. Довольный проделанной работой, он отправляется на кухню выпить воды из-под крана, а также ополоснуть лицо и шею.

Вернувшись в столовую, он видит перед собой коллекцию, раскрытую на странице, в начале которой печатными заглавными буквами написано: «ГИЙОМ». Взяв тетрадь, идет с ней в свою комнату и залезает в палатку. Он совершенно обессилен, но тяжести не чувствует. Фокусник начинает осторожно листать свой альбом, касаясь страниц справа лишь кончиками пальцев. Незначительные шероховатости мгновенно возвращают его на места всех преступлений, сколь бы давно они ни были совершены им.

Утро воскресенья. Мистраль внимательно читает статьи в газетах, корреспондентам которых давал интервью. Его вполне удовлетворяют его высказывания, и теперь он решает полностью посвятить себя занятиям с Кларой и детьми. Однако ему не удается отрешиться от Фокусника дольше чем на сутки.

Лекюийе спускается за газетами. И то, что он читает в них, приводит его в ярость. Он сидит на своем привычном месте в баре и изо всех сил пытается держать себя в руках. Разумеется, трое завсегдатаев уже здесь и весьма активно комментируют статью.

— Флик прав, этот тип — ничтожество, — категорически провозглашает мужчина с очками на шнурке.

Он доволен тем, что первым высказал такое мнение.

Остальные двое выступают в том же ключе, и все соглашаются с тем, что жалок убийца или нет, а кастрировать его все-таки надо.

Лекюийе ничего другого не остается, как только забраться в машину и дать волю ярости. В каждой газете по меньшей мере целая страница посвящена Фокуснику. А вот и фотография здания на набережной Орфевр. Он уже не может сдерживать себя. Ярость вырывается через горло в виде протяжных безумных криков. Он бьет кулаком по рулю. И лишь боль заставляет его остановиться. Демоны говорят с ним особенно ласково. «Успокойся, — просят они. — Дай нам подумать. Не тревожься: ведь в газетах и по радио описан не ты — ты гораздо умнее и могущественнее, чем кажется этому дураку флику. Мы найдем как им ответить».

Воскресенье у Лекюийе проходит отвратительно, и это ощущение лишь немного компенсируется тем, что часть ночи он проводит в палатке со своей коллекцией. Он вылезает оттуда явно встревоженный. Облизывает пересохшие, растрескавшиеся губы и произносит бесцветным голосом:

— Этот флик совершенно ничего не понимает. Я не такой, каким он меня представляет. Будь я невзрачным и заурядным, то не внушал бы им такой ужас. А я знаю: они дрожат от страха. Все.

Демоны оглушительно аплодируют. Он ложится на постель, принимает позу зародыша, зажимает руки между коленями и мгновенно засыпает.

Через час кошмарные сны овладевают им и засасывают в свою черную воронку.

Утром в понедельник Мистраль звонит своей коллеге из бригады по делам несовершеннолетних. Эта служба базируется на правом берегу Сены, занимая солидное здание на набережной Жевр. Из окон, выходящих на реку, открывается восхитительный вид, однако полицейские, работающие в этом здании, не обращают никакого внимания на подобные вещи. После традиционного утреннего обмена любезностями и краткого обсуждения хода расследования Мистраль переходит к самому главному. Он хочет знать, сотрудничает ли бригада по делам несовершеннолетних с психиатрами и может ли Эвелин Жирар порекомендовать кого-нибудь из них. Как и следовало ожидать, такая работа осуществляется одновременно с детскими психиатрами и с теми, кто занимается психическими отклонениями у взрослых. При этом вниманию комиссара рекомендуют трех особо успешных экспертов.