Барбара Вайн - Сто шесть ступенек в никуда

В тот вечер, час или два спустя, умерла Тетушка.

Я в это время отсутствовала — злость на Белл заставила меня позвонить мужчине, с которым я познакомилась неделю назад на вечеринке и который после этого звонил и оставил для меня сообщение Мервину. Его звали Робин Кэрнс, и через три года я вышла за него замуж, но тогда еще не могла этого предвидеть. Просто использовала его, чтобы не думать о Белл.

Тетушка сидела в кресле рядом с Белл, и они смотрели очередной эпизод сериала о полицейском из Сан-Франциско. В какой-то момент, во время гонки на автомобилях по крутым холмам, с револьверными выстрелами и визгом шин, Тетушка откинулась на спинку кресла и умерла. Ее смерть была похожа на смерть Дугласа. Дай Бог нам всем умереть так тихо и благородно! Белл заметила, что с носа Тетушки свалились очки, но на пол они не упали, потому что были прикреплены к цепочке на шее. Белл практически не обращала внимания на Тетушку и хотя — как мне кажется — отвечала на замечания старушки, сама никогда не выступала инициатором разговора, не заводила речь о программе, не обсуждала актеров.

Марк приехал в девять, но не заглянул в комнату, где сидела Белл, хотя дверь в нее всегда была распахнута. В дом его впустила Мими, и Марк прошел через гостиную прямо в сад, к Козетте. Солнце уже зашло, поскольку в сентябре темнеет рано, но день выдался жарким, как в июле, и воздух еще не остыл от зноя. Вероятно, сад был наполнен терпким ароматом эвкалипта, как всегда бывает в теплые вечера. Я знаю, что светила луна — мы с Робином наблюдали за ее восходом, — дымчато-красная осенняя луна, большая и яркая, освещавшая нам путь на Кенсингтон-Гор.

О том, что случилось, мне рассказала Мими. Она пошла впереди Марка и вернулась в уголок сада, где они с Мервином расположились на одеяле, расстеленном на брусчатке. Они курили — подумать только! — стручки рожкового дерева. Мервин слышал, что в Филадельфии их используют как галлюциногены, и кто-то привез ему из Америки целую сумку. Подобно Риммону, эти двое курили или жевали все, что, по их мнению, было способно привести к измененному состоянию сознания. Они пробовали даже листья эвкалипта, но безрезультатно. Мими видела, как Марк подошел к Козетте, поцеловал ее в щеку, сел напротив за выкрашенный в белый цвет железный стол, слышала, как он сказал что-то о звездах, которые в тот вечер были особенно хорошо видны — яркие точки на фоне темно-синего неба, которое в Лондоне часто скрывало и прятало их. Над головами Козетты и Марка ярко сияло какое-то созвездие, и они стали смотреть на него — стулья сдвинуты, плечи соприкасаются, Марк показывает пальцем, вытянув руку — когда в сад вошла в Белл.

Быстрым шагом, хотя и не бегом, она пересекла вымощенную площадку и подошла к Козетте. Я уверена, что в ее действиях не было намеренной жестокости. Белл не испытывала симпатии к Тетушке и, учитывая ее восьмидесятилетний возраст и скромность, почти не считала человеческим существом. А я, наверное, напрасно поделилась с ней своей теорией о том, что Козетта держит Тетушку рядом с собой только для того, чтобы по сравнению с ней выглядеть моложе. Белл подошла к Козетте и сказала:

— Тетушка только что умерла. Она мертва.

Разумеется, для Белл смерть была не в новинку. Она видела и более страшные смерти — например, Сайласа, или еще одну, о которой я еще не рассказывала, но обязательно, обязательно расскажу. По сравнению с ними случай с Тетушкой был совсем скромным, житейское дело, о котором сообщают как о неожиданной телевизионной новости.

Козетта вскрикнула и прикрыла рот ладонью. Марк повернулся к Белл и довольно грубо спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Я же сказала, Тетушка мертва. Откинулась на спинку кресла и умерла, когда мы смотрели телевизор.

— Нужно быть совершенно бесчувственной, чтобы прийти сюда и говорить таким тоном.

По словам Мими, Белл ничего не ответила, просто поморщилась. Потом отступила и, нахмурившись, подняла руки к голове. Я могу представить, как она это делает, ее характерный жест, словно копна ее волос — это шиньон, который она удерживает на сильном ветру. Козетта молча повернулась к Марку. Они оба встали. Его реакция стала для Мими неожиданностью. Она тоже считала Марка и Козетту просто друзьями — названая мать, у которой никогда не было сына, и названый сын, настоящая мать которого оказалась плохой. Марк обнял ее, а Козетта в ответ обвила руками его шею. Они стояли очень близко, ища в объятии утешения и комфорта, а Белл наблюдала за ними.