Андрей Курков - Закон улитки

– Зажигай машину! – говорит ему прямо в ухо Аза, протягивая коробок со спичками.

– А Сева где? – снова спрашивает Виктор. Ведь печку всегда запускал Сева.

– Нету твоего Севы! – буркнул в ответ Аза недовольным голосом.

Виктор положил спички в карман куртки и направился не спеша к тому месту, где под крышу барака-крематория прямо из боковой стенки входила труба. По очереди он откручивал вентили и посматривал на дрожащие стрелки датчиков, освещенные фонариком ходившего за ним тенью Азы. Дойдя до последнего большого вентиля, Виктор открутил его чуть-чуть. Потом поднял с земляного пола кусок обгоревшей газеты, зажег ее и, отодвинув железную задвижку, сунул в открывшееся отверстие. Газ, выходивший из множества маленьких сопел-горелок, тут же выхватил у Виктора из рук пламя, и труба загудела. Виктор закрыл задвижку и вернулся к вентилю. Открутил его посильнее. Гудение стало мощнее.

– Быстрее давай, – попросил Аза. – До утра надо все закончить! Хозяин приедет!

– Что закончить? – спросил Виктор, но Аза уже развернулся и зашагал к выходу.

Только двое в камуфляже молча стояли возле лежавшего на земле трупа. Виктор подошел, посмотрел на лицо трупа. Это был чеченец. Подумал, что двое стоящих – федералы. Поднял глаза на одного из них.

– Куда его засовывать? – спросил стоящий с легким акцентом.

Нет, это были тоже чеченцы.

Виктор открыл обе торцевые дверцы и показал рукой на открывшееся отверстие топки. Парни взяли труп и засунули его туда головой вперед. Закрывая дверцы, Виктор услышал их шаги. Подумал, что они ушли. И снова ошибся. Через несколько минут они опустили на земляной пол следующий труп.

– Там много еще? – спросил Виктор, в голове у которого выстроились в одну линию и спешка Азы, и его слова о том, что утром приедет хозяин.

Следовательно, к утру надо было все закончить.

– Еще три кроме этого! – ответили ему.

– А который час?

Один чеченец молча подсунул под нос Виктору свою руку с часами и подсветил фонариком.

Виктор первым делом уткнулся взглядом в название часов – «Президентские», потом уже посмотрел на стрелки. Половина двенадцатого. А Виктору-то казалось, что уже почти утро!

Воздух в бараке нагрелся. Гудение печки-трубы стало равномерным и монотонным и навевало ощущение уюта и стабильности, словно пока оно продолжалось – все в мире было в порядке, все шло своим чередом, равномерно и согласно законам человеческой и иной природы.

Виктор присел на земляной пол недалеко от очередного ждущего кремации трупа. Присел правой стороной к печке-трубе, чтобы теплая волна, шедшая оттуда, согревала зудящую височную рану. И задремал под убаюкивающее гудение закрытого внутри трубы огня.

Теплая волна воздуха, пронизанного знакомой кислинкой, которая еще не так давно раздражала, оставаясь привкусом на языке, теперь согревала и укачивала. Словно кто-то отрезал кусок линии экватора и перенес ее сюда, подстелил ее под сидящего на земляном полу, склонившего голову на согнутые колени Виктора. Эта линия по инерции, словно бы еще поддаваясь широким океанским волнам, покачивалась, и вместе с ней покачивался Виктор, внутри которого вдруг наступило сладостное равновесие, мир которого был закрыт изнутри и глаза которого были закрыты. Там, внутри, какой-то второй позвоночник-мачта выравнивал по теплой волне его невесомое плавание. Само его тело со всеми его ощущениями вдруг становилось небольшой яхточкой, покорной стихии, но умеющей радоваться даже сквозь эту покорность. И дрема, отяжелев и налившись ртутью усталости, зудящей болью, просто физической слабостью, потянула Виктора вниз, в неглубокий и немного беспокойный сон, где он легко раздвоился на себя-Виктора и себя-яхту. И поплыл, не следя за парусом и за направлением ветра. Он-Виктор сидел на палубе в той же позе, в которой он сейчас спал. Только сидел с открытыми глазами и смотрел на сидящих рядом Севу и Серегу Фишбейна-Степаненко. Они сидели молча, смотрели друг на друга и чего-то ждали. Ждали почти равнодушно. То ли появления берега. То ли возвращения пингвина Миши. Именно возвращения, хотя никто в этом сне не знал, куда он пропал и откуда должен вернуться. Вероятно, должен был вынырнуть из океанских вод. Но ничего не происходило. Только солено-кислый привкус оседал на языке у Виктора. И вдруг Виктор очнулся, осмотрел себя с интересом, проверил карманы своей эмчеэсовской формы – и куртки, и теплых штанов. Вытащил из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги и увидел объявление о пропавшем пингвине с детским рисунком и обещанием вознаграждения. А Сева и Серега сидели совершенно спокойно и даже не обратили внимания на очнувшегося Виктора, на его суету лазания по карманам.