Андрей Курков - Закон улитки

– Как это? – удивился он.

Неужели никто не проверял сумку, пока переправляли его накачанное каким-то снотворным тело через блок-посты и другие контрольные пункты? Неужели никому не было интересно просто заглянуть внутрь?

Виктор попробовал вспомнить прошлую ночь, момент пересечения российско-украинской границы. Не вспомнилось. Не было такого момента. Никто его не будил, никто не проверял документы.

Виктор снова полез в сумку, нашел кулек с документами и кредиткой, там же – пачка мелких мятых долларов. Такие в Киеве могут и не принять! И оба паспорта рядом – обложка к обложке: польский и украинский.

Захотелось кофе. Но еще больше захотелось в туалет.

Моя руки в вокзальном туалете, Виктор посмотрел на себя в зеркало, и снова ему стало не по себе. Заросший, с головой, перебинтованной грязной полоской когда-то белой материи. Странно, что его не забрали в милицию еще в Таганроге!

Стоило только посмотреть на себя в зеркало, как тут же напомнила о себе болью рана в правом виске. Но Виктор в мыслях цыкнул на нее, чтобы не тревожила. Умыл лицо. Еще раз посмотрелся в зеркало. Теперь не до кофе. Надо срочно домой, пока его не забрали в милицию. И уже отходя от умывальника, он заметил что-то странное на своей эмчеэсовской куртке. Наклонился поближе к зеркалу и увидел приколотые на груди слева три орденские колодки.

«Шутка?» – подумал, а рука потянулась к колодкам, чтобы снять их, вытащить и спрятать в карман или выбросить.

Но уверенности не было в жестах и мыслях Виктора, и он остановил правую руку, сунул ее в карман куртки. И тут новая неожиданность – в кармане какая-то корочка. Достал. Оказался «воинский билет» сержанта Ковалева Сергея Федоровича. Замурзанный, помятый, с фотографией парня, едва-едва похожего на Виктора.

Беспокойство охватило Виктора, и он уже с опаской оглянулся по сторонам в туалете, словно проверял, не следят ли и тут за ним.

Вышел. Навстречу – воинский патруль. Двое курсантов с офицером. Один из курсантов рванул руку вверх – хотел было честь Виктору отдать. Но краем глаза заметил, что офицер проигнорировал этого типичного бойца в форме Министерства по чрезвычайным ситуациям. Мало ли рыбаков сейчас в такой форме ходят? Любая форма продается, так что – каждому в камуфляже честь отдавать?

И патруль прошел мимо. А уже на выходе из вокзала навстречу выступил мужик-водитель.

– Отвезу недорого! – сказал он.

– Десять баксов хватит? – спросил Виктор и назвал адрес.

– Хватит! – ответил мужик и хотел было взять у Виктора его сумку, чтобы помочь донести. Но Виктор сумки не дал. И тогда мужик просто повел Виктора к своей машине, стоявшей за площадью.

Опустив сумку под ноги на резиновый коврик с надписью «WELCOME» перед своей дверью, Виктор опустился на корточки и раскрыл ее. Достал кулек с документами и кредиткой, но ключей в нем не было. Задумался, пытаясь вспомнить, когда ему последний раз попадались ключи от собственной квартиры. Нет, не вспомнилось. Может, и не было у него ключей с собой? Ни в Чечне, ни в Москве. Вспомнилась зато спортивная сумка с курткой и старой одеждой. Сумка, которую он оставил старику-чеченцу, не говорившему по-русски. «Наверно там, или в ветровке, или в сумке», – решил Виктор. Поднялся на ноги и позвонил в дверь.

– Боже мой! – вырвалось у открывшей дверь Нины. – Заходи!

Под ногами мяукнула кошка. Виктор уселся прямо на пол, стянул с себя грязные сапоги. Увидел на ногах потемневшие олимпийские кольца своих портянок, когда-то служивших одним целым полотенцем. Размотал, бросил к двери.

– Ты откуда? – спросила Нина.

Виктор перевел взгляд со своих ног на Нину. Она стояла в сиреневом сарафанчике, в меховых тапочках на босу ногу. Аккуратно причесанная, с подведенными тушью глазками. С такими правильными чертами лица, словно уже готовилась в вечность, словно постарела лет на десять.

– Из Таганрога, – ответил после паузы Виктор и вздохнул. – А Соня где?

– У подружки на третьем этаже… Там такая семья неблагополучная, – в голосе Нины прорезалась незнакомая Виктору раньше интонация взволнованной матери. – Братик у этой Таньки на учете в милиции, папа – сторож автостоянки, пьет…

– А ты кто? – Виктор поднял уставший взгляд на Нину.

Она оцепенела.

– Как это кто?

– Ну он – сторож, а ты кто?

– Я – домохозяйка, – ответила она, потом мотнула удивленно головой и уставилась на его перевязанную голову. – Ты что, ударился?