Андрей Курков - Ночной молочник

Она отвела руку с бокалом, опустила его голову на место. И заметила, что Семен закрыл глаза.

Сдвинула теплый трехслойный пирог из одеял с его груди, приложила к ней ушко. И снова услышала стук сердца. Неспешный, но самоуверенный.

«Спит», – подумала она.

И вернулась на кухню.

В девять утра позвонила Дарье. Попросила ее как можно скорее прийти. Сказала, что случилось нечто ужасное!

Уже через полчаса она показывала подруге фотографию блондинки и справку от психиатра.

– Это серьезно, это очень серьезно, – повторяла Дарья Ивановна, уже третий или четвертый раз прочитывая текст справки.

Они вместе подошли к Семену. Веронике показалось, что бледность уже покинула его лицо. А на небритых щеках появился нездоровый, лихорадочный румянец. Он лежал в прежней позе, на спине, лицом обращенный к потолку.

– Знаешь, он утром был ну просто как твой Эдик! – прошептала Вероника.

– О господи! – встрепенулась Дарья Ивановна. – Надо срочно звонить! Я обещала его сегодня в одиннадцать забрать!

– Куда, домой? – участливо спросила Вероника.

– Нет, думаю, что ему пора… – Она запнулась. По лицу было видно, что вдова аптекаря пытается подобрать более точное слово.

– На кладбище? – подсказала Вероника.

– Ну, в общем, да, – кивнула Дарья Ивановна. – Мы с Аней решили. У нас ведь и могильные участочки рядом, точнее, у них, у Эдика с Васей. Я думаю, что уже заслужила пожить в благородном одиночестве. Но давай сначала с твоей бедой разберемся. Я только позвоню, попрошу их его еще денек в холодильнике подержать.

Перезвонив по поводу мужа, Дарья Ивановна сделала еще несколько телефонных звонков. Анне сообщила, что с похоронами решила на денек повременить. Перезвонила своей парикмахерше и перезаписалась на завтрашнее утро, на девять. Потом попросила посидеть минут десять в одиночестве на кухне, чтобы подумать. Вероника охотно согласилась. Сварила подруге кофе и оставила ее за столом, на котором лежали справка и фотография незнакомой блондинки. Сама ушла в гостиную, уселась в кресло и отключилась. Дала о себе знать беспокойная, бессонная ночь.

Ей уже снилось что-то розовое на синем фоне неба, когда голос Дарьи Ивановны сказал слова, совершенно не подходящие к романтической сцене из сна.

– Я знаю, что делать! – произнесла подруга второй раз, наклонившись над креслом, в котором дремала хозяйка.

– А? Что? – Вероника открыла глаза.

– Собирайся, пойдем! – решительно приказала Дарья Ивановна.

– Куда? – Вероника поднялась на ноги.

Дарья Ивановна поднесла справку от психиатра к глазам.

– К нему, к этому психиатру, – уже более мягким голосом произнесла она. – Он наверняка о твоем Сене знает больше, чем ты!

Киев. Улица Рейтарская. Квартира номер 10

Задорная мелодия звонка мобильного телефона заставила Семена раскрыть глаза. Он слушал ее несколько минут, не поднимаясь, вообще не двигаясь. Ему казалось, что единственное движение, доступное сейчас его телу, это открывать и закрывать глаза. Да, и уши, всегда открытые для звуков мира, уши тоже исполняли свою природную функцию.

Семен попробовал ощутить руки и ноги. Поначалу не получилось. То есть что-то, какой-то непривычный холод он ощущал, ощущал его и в ногах, и в руках. И возможно, именно этот холод вселял в Семена страх, боязнь неподвижности. Он думал: как бы пошевелить пальцами, поднять руки, но ответственный за эти движения участок мозга не получал соответствующую команду. Связь между головой и мускулами Семена была нарушена.

Семен закрыл глаза и попытался вспомнить, что с ним произошло. Но ничего припомнить не смог. Он помнил, как вчера вечером говорил с Геннадием Ильичом, как пришел домой, как Вероника была непривычно приветлива и как он довольно рано, почувствовав себя уставшим, отправился спать.

Он еще несколько раз раскрыл и закрыл глаза, концентрируя свое внимание на белизне потолка и на зеленоватом абажуре люстры. И вспомнил о Володьке, вспомнил, что звонил ему вечером и просил его быть готовым к ночной прогулке. Значит, что-то случилось ночью. Но что?

Новая волна усталости понесла Семена вниз, в пропасть сна. Мысли отступили. Он расслабился. Ему становилось жарко и одновременно что-то давило на грудь. Мир перед его глазами стал терять свою контрастность, и он, напрягши из последних сил глаза, увидел, что накрыт тремя одеялами. Глаза закрылись.

И тут снова зазвонил мобильник, и Семен повернулся на бок, лицом к краю кровати. И замер так, удивленный, что он может двигаться. Уселся на кровати, не открывая глаз. Жара, окутывавшая его под одеялами, мгновенно сменилась ощущением холода. Он попробовал открыть глаза. Получилось. Линии больше не расплывались. Поискал взглядом одежду и не увидел ни брюк, ни рубашки, ничего!