Андрей Курков - Ночной молочник

Володькина «нива» уже стояла под парадным. Ребята в комбинезонах снесли вниз и погрузили в машину четыре бидона козьего молока. Володька сел за руль, и они поехали.

– Знаешь, – заговорил, не отвлекаясь взглядом от дороги, Володька, – мы уже столько этого молока перевезли, и нас им ни разу не угостили! Странно! Не пора ли нам попробовать? Ты пил когда-нибудь козье молоко?

– Нет, – признался Семен. – Зато сыр пробовал.

– Ну и как сыр?

Семен отрицательно мотнул головой.

– Вкус кислой сырости, – добавил он.

Володька понимающе кивнул.

Через час подъехали к детскому дому. Старшеклассники сняли бидоны, слили молоко в мастерской-сыроварне. Директор, выйдя к Семену и Володьке, был приветливее обычного. Или это настроение у него в ожидании весны улучшилось, ведь во время их короткого разговора он несколько раз посмотрел с улыбкой на небо, на солнце.

Семен попросил у него сыра для Геннадия Ильича.

– Да, да, я приготовил! – махнул рукой хозяин детского дома. – Эй, Коля! – позвал он, и тут же длинноногий худой парень откликнулся взглядом. – Пакет синий там, на столе лежит! Принеси!

В пакете было килограммов пять весу. Семен положил его на заднее сиденье «нивы» и вернулся к собеседникам.

– Знаете, что забавно, – произнес директор. – Мы тут сочинение о смысле жизни писали. Так пятеро ребят, судя по их сочинениям, решили, что смысл жизни – это труд! – И он кивнул на мастерскую-сыроварню. – Раньше у них таких мыслей не было. Я их всех как облупленных знаю. У нас сочинения о смысле жизни в программе каждые полгода!

Попрощались с директором тепло, почти по-приятельски.

На обратном пути Семен похвастался другу своим цифровым приобретением.

– Так что, мне сегодня спать не ложиться? – с издевкой спросил Володька.

– Я тебе вечером позвоню и скажу, – пообещал Семен.

– А ты, кстати, ту сим-карточку в телефон вставлял?

Семен автоматически залез рукой во внутренний карман куртки, нащупал конверт.

– Нет, я и забыл об этом, – растерянно произнес он. – Вечером вставлю, у меня где-то старая «Нокия» валяется.

Возвратив пустые бидоны на Грушевского, друзья попрощались. Володька уехал, а Семен с синим пакетом в руке прошел мимо Дома офицеров, свернул направо и, взяв в гастрономе растворимого кофе «три в одном», отошел к высокому столику. Опустил одноразовый стаканчик с кофе на столешницу, набрал номер Геннадия Ильича.

– Ты где? – поинтересовался депутат.

– Тут, недалеко от Дома офицеров.

– Отлично, подходи к гостинице «Киев» через двадцать минут. Я тебя кофе угощу!

Семен пригубил из одноразового пластикового стаканчика и оглянулся по сторонам. Увидел знакомого бомжа, жадным взглядом разглядывающего посетителей. В руках у бомжа был прозрачный пакет с буханкой «Дарницкого» хлеба и бутылкой пива.

«Теперь он ищет, кто ему купит колбасы», – подумал Семен и улыбнулся.

Геннадий Ильич зашел в фойе гостиницы, будучи глубоко погруженным в свои мысли. Только дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж в ресторан, он остановился и, вероятно, сразу вспомнил, зачем он сюда пришел. Нашел взглядом Семена. Кивком головы позвал за собой.

Его короткое элегантное пальто официант принял на руки, как бесценную драгоценность. Принял и унес. Потом более расслабленно взял у Семена кожаную куртку с торчащим из рукава шарфом.

– Кофе или поужинать? – спросил Геннадий Ильич.

– Кофе.

– Это хорошо, мне все равно еще два раза сегодня ужинать. Сначала с нашими ребятами, а потом, в полночь, с оппозицией. – Утомленная усмешка на мгновение сделала круглое лицо Геннадия Ильича симпатичным и добрым.

Он заказал себе бутылку боржоми и пятьдесят граммов «Хэннесси», а Семену – чашечку кофе.

– Ты, случайно, про секту «Посольство Луны» что-нибудь слышал? – неожиданно спросил Геннадий Ильич.

– А что? – Взгляд Семена выразил беспокойство.

– Да депутаты от оппозиции агитируют вступать. Какая-то новая объединяющая идея. И денег за вступление просят немного.

– Не нужно, – нервно вырвалось у Семена. Он вспомнил собственное удостоверение с надписью серебряным тиснением «Церковь Посольство Луны», найденное в подвале своего дома. – Не нужно вам это!

– Что-то знаешь, – закивал Геннадий Ильич. – А у нас уже полно народу вступило… Ладно! Спасибо.

Пару минут депутат думал о чем-то своем. Думал напряженно и сосредоточенно. На его губы выплыла улыбка сомнительного содержания, безрадостная и, в сочетании с общим выражением лица, несчастная. Он вздохнул.