Мэг Гардинер - Мыс Иерихон

Снова набежали слезы. Они щипали глаза и царапины на щеках.

— Черт побери, ой!

Я стирала их здоровой рукой. Марк достал платок и вытер мне лицо. Потом он пригладил мне волосы.

— Тебе нечего стыдиться. Ты меня слышишь? Ты попала в очень непростую ситуацию и сумела выйти из нее с наименьшими потерями.

— Отлично. В следующий раз я не стану выступать в тяжелом весе.

Его карие глаза от удивления округлились. Он улыбнулся, покачал головой и погладил мне руку.

— Тебе известно, что ты просто изумительна?

Потом он поднес мою руку к губам и поцеловал ее в ладонь. Потом он поцеловал меня в запястье, потом он поцеловал по очереди каждый из моих пальцев, подолгу задерживая губы на одном месте.

Это было невероятно трогательно, сексуально и вызывало поразительные эмоции. Убирать руку я не стала.

— Это потому, что ты этого заслуживаешь, — сказал Марк, кладя мою руку на постель. — Отдыхай. Мы с Брайаном будем все ночь рядом, за дверью.

Когда он ушел, я долго и молчаливо лежала. Начинало действовать обезболивающее. Притуплялась боль, притуплялось сознание, пока я не перестала обращать внимания ни на поломанные кости, ни на смещенные, вывихнутые суставы, а только на овладевающую мной дремоту. Я понимала, что теряю сознание. Я еще подумала минутку. Вошла сестра. Она спросила, не надо ли мне что-нибудь. Кое-что было нужно.

Я не могла дотянуться до телефона и попросила сестру набрать для меня номер Джесси.

Джесси сидел на берегу. Было холодно. Слишком холодно для плавания, но рядом с водой мышление становилось более ясным. В постепенно краснеющем освещении накатывающиеся волны казались белыми. Солнце наполовину зашло. Он сидел здесь уже долгое время.

Джесси наблюдал, как солнце, уменьшаясь в размерах, превращается в золотистую глазурь, которая покрывает океан. Наступили сумерки. Небо, уходящее в бесконечность, посинело и стало холодным.

Он видел перед собой два выбора. Первый. Его жизнь опустеет подобно небу, станет сначала синей, потом черной и наконец дойдет до абсолютного нуля. К чему приведет второй, он не знал. Возможно, к восходу солнца. Возможно, вернет на то место, которое он занимает так долго, — к хроническому полумраку, в котором боль лишала его всего, в котором глубокой ночью к нему являлись с мольбами привидения. Какой из этих выборов причинял ему наибольшее беспокойство, он не знал.

Волны все продолжали накатываться. Наконец, когда ночная тьма поглотила его собственную тень, он направился в дом.

Дозвониться до Джесси я так и не смогла. Его домашний телефон только подавал сигналы вызова, а сотовый был отключен. Лекарства усыпляли меня, и больше бодрствовать я уже не могла. Я попросила сестру, чтобы она передала Брайану мою просьбу продолжать звонить по обоим номерам. А сама погрузилась в темноту.

Зазвонил телефон, но он не обратил на это никакого внимания. Звонки прекратились. Он включил лампу. От ее света в окнах появилось его отражение. Ветер растрепал ему волосы. Глаза потухли. «Ну что за картина!» — как говорила его мать.

Опять зазвонил телефон. Кто-то настойчиво звонил — пятнадцать-двадцать сигналов вызова. Звонившие знали, что для того, чтобы поднять трубку, ему понадобится достаточно много времени, но обычно никто не звонил с такой настойчивостью. Наконец он ответил.

— Эван не пришла сегодня на встречу с нами, — выпалила Лили Родригес одним духом.

Это известие прозвучало для него как гром с ясного неба.

— Это невозможно.

— Не появлялась она и в порту. И если она сейчас не с вами, то это значит, что что-то произошло, поскольку Минги в порт явились. Так что у нас на повестке сто восемьдесят седьмая.

— Повторите, что вы сказали?

— Вы меня слышали.

Все в доме пошло ходуном. Сто восемьдесят седьмая. Это статья уголовного кодекса Калифорнии по убийствам.

Ее не было ни дома, ни у Ники, ни у Лавонн. Сотовый телефон был неисправен. Где же она?

Джесси позвонил в мотель «Фиеста-Коаст» и в номер Брайана, и в номер Марка Дюпри, обзвонил знакомых. Ее нигде не было. Тогда он схватил ключи от машины.

Сначала он поехал в мотель. Номера Брайана и Марка находились на верхнем этаже, и ему потребовалось целых пять минут для того, чтобы отыскать лифт. Джесси так сильно стучал в двери и так громко кричал, что постояльцы из соседних номеров вышли на шум. После этого он вернулся на автостоянку.

В желудке он ощущал пустоту.