Мэг Гардинер - Мыс Иерихон

Меня осенила страшная догадка. А давал ли он выбор Бриттани? Я отпрянула назад к фургону.

Он приблизил свое лицо к моему.

— Нагишом или в одежде?

Я содрогнулась.

— Что?

— Мерфи, — заговорил Мерлин, — у нас нет на это паршивое дело времени. Боссу это не понравится.

Мерфи ухмылялся.

— Как тебе хочется вернуться в магазин для молодоженов? Нагишом или одетой?

— Одетой, — ответила я.

— Прекрасно.

Выругавшись, он поднял меня и бросил в мусорный контейнер.

Я упала на мокрый салат, говяжьи хрящи и на влажный картон. Мерфи захлопнул крышку. Я погрузилась в темноту и жуткую вонь.

Мерфи постучал по крышке.

— Завтра. Смотри не обмани нас.

Было слышно, как отъехал фургон. Я осторожно села. Каждое мое движение сопровождалось чавкающими звуками. Меня обволакивала всякая дрянь. Что-то подо мной хрустело. Потом послышался другой звук. Я заплакала от счастья.

Крышка поднялась, и внутрь заглянула мадам Корнелия.

— Вы заплатите за это платье. Сейчас же! — сказала она и добавила: — Наличными, фрейлейн.

Час спустя я встретилась с детективом Родригес в ресторане у автострады, неподалеку от полицейского участка Голеты.

В зале сидели дальнобойщики, полицейские и завсегдатаи, имеющие привычку обедать в пять часов пополудни. Родригес сидела в голубой кабинке рядом со стойкой бара, расправляясь с беконом, яйцами и небольшой стопкой оладий. Я протиснулась в кабинку и села напротив.

Она вытерла губы салфеткой.

— Тиббеттс Прайс, известный под кличкой «Разговаривающий Тоби», или «Тоби Прайс, Который Всегда Прав», — сказала она.

— Вы проверили то, что я вас просила?

— Откуда так несет чесноком? — спросила она, сморщив нос.

— Этот одеколон называется «Мусорный контейнер».

— Вы пришли без адвоката. Должно быть, вы ничего не боитесь.

— Боюсь.

Слишком боюсь, чтобы откладывать эту встречу до той поры, когда у меня появится возможность привести с собой кого-нибудь из «Санчес-Маркс». Джесси был в суде, а Лавонн отправилась в Вентуру для дачи письменных показаний. Помощь же Родригес была нужна безотлагательно.

— Расскажите мне о Тоби, — попросила я.

— Он из местных, большой шалун. Умный, богатый, значительно умнее, чем прочие торговцы наркотиками. Вам он о себе расскажет так: «Я имею степень по экономике и читаю „Уолл-стрит джорнал“». Это у него в крови. Он родился в семье биржевого маклера. Начал свою деятельность с того, что продавал наркотики своим одноклассникам по школе-интернату. Потом перенес свою деятельность в студенческое общество при Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. Сейчас возглавляет небольшую организацию под крышей содействия записи музыкальных произведений. У него широкие связи за рубежом.

— Так что он может на самом деле управлять этим судном.

— Он вырос на нем и получил в наследство от своего отца. А причал, по слухам, он получил в счет оплаты его услуг как поставщика наркотиков.

Я не стала смеяться над абсурдностью подобной ситуации. Тоби Прайс, торговец наркотиками, надеется прославиться на музыкальном поприще. Бывало и такое, что в Лос-Анджелесе люди с еще более дурной репутацией, люди, отбывшие срок за убийства, руководили звукозаписывающими фирмами и становились ведущими радиошоу.

— А Минги?

— Мерлин чист. Аресты за ним не числятся, даже штрафы за неправильную парковку.

— А как насчет Мерфи?

Родригес не торопясь полила оладьи кленовым сиропом.

— Детектив?

— За Мерфи Мингом стелется целый шлейф преступлений.

У Родригес были широко расставленные глаза и спускавшаяся на лоб челка. И несмотря на то что у нее был жесткий характер, чувствовалось, что говорить правду ей неприятно.

— Угон автомобилей, разбойное нападение, грабеж. И три года тюрьмы за нанесение тяжких телесных повреждений при сексуальном издевательстве.

Я вновь почувствовала отвратительный запах сала, исходивший от Мерфи, и прикосновение его губ к моей шее.

— Он изнасиловал кого-нибудь?

— Жертву ограбления. Хотя он и утверждал, что улаживал дело по долгам и жертва согласилась отдаться ему.

— Я знаю, что он утверждал. Он утверждал, что давал ей самой делать выбор.

— Самому себе. — Она положила вилку. — Он позволял делать выбор самому себе.

Я оперлась лбом на ладони рук.

— И каков же был его выбор?

— Либо это должна быть сестра жертвы, либо она сама. И это было изнасилование с помощью постороннего предмета.