Сабина Тислер - Обитель зла

– Только этого не хватало, – глухим голосом сказала Пиа. Она была в полной растерянности.

– А может, вы убили синьору и исчезли? Очень мало убийц заявляют о своем преступлении.

– Зачем мне ее убивать? Она была моей клиенткой… и она ничего мне не сделала.

– Вы хорошо ее знали?

– Немного. Только так, как знают клиентов. Где и как они живут, их семейное положение и профессия. Больше ничего.

– Тогда я не понимаю вашего поведения.

– Я и сам не понимаю.

– А уж тем более я, – пробормотала Пиа.

– Я вынужден просить вас проехать со мной в отделение полиции в Монтеварки, – сказал Нери, вставая. – Нам нужен ваш анализ ДНК. А также необходимо занести ваши показания в протокол.

Марчелло кивнул и направился к двери.

– Надеюсь, что скоро вернусь, – сказал он Пие и вместе с Нери вышел из кухни.

«Он идет, словно преступник», – подумала Пиа, чувствуя, что ее жизнь в корне меняется. Марчелло влип в историю, а она ничего не знала. И впервые в жизни Пиа Ванноцци испытала страх перед будущим.

Марчелло появился около восьми вечера. От него пахло граппой, и двигался он очень медленно, словно боясь потерять контроль над собой и грохнуться на пол. Пиа, которая сидела возле окна, вышивая скатерть в подарок матери на Рождество, моментально это увидела, но ничего не сказала и вела себя так, словно ничего не замечает.

– Давай рассказывай, – сказала она, когда Марчелло сел и налил себе стакан воды. – Что там было и что они с тобой делали?

– Ничего, – хмуро ответил он. – Взяли у меня слюну на анализ. И все.

– А почему тогда тебя не было целых семь часов?

– Я еще был у Джорджио, выпил кофе.

Пиа кивнула:

– Понимаю. Это долгий процесс. Они тебя еще о чем-то спрашивали?

– Нет, больше ни о чем. Нери даже не присутствовал.

Марчелло опустил голову на руки. Пиа, которая сидела чуть в стороне от него, заметила, что он как-то странно вздрагивает. Похоже было, что он плачет, но когда она подошла к нему, обхватила его голову руками и посмотрела ему в лицо, то увидела, что глаза у него сухие.

– Марчелло, – сказала она и погладила его по голове. – Что происходит? Прекрати это! До этих пор мы не боялись ни смерти, ни дьявола и всегда поддерживали друг друга. А сейчас ты ведешь себя так, словно наступил конец света. И я не знаю почему. Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста! Я уверена, что тебе станет легче. Может быть, я смогу тебе помочь, что-то посоветую, как уже было не раз. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось.

Марчелло смотрел на нее остекленевшими глазами и молчал. Но она чувствовала, что он вот-вот сломается, и не отступала:

– Расскажи мне про синьору Симонетти, – ласково сказала она. – Что произошло между вами? Я же вижу… У тебя на лице написано, что что-то все-таки было.

Марчелло молчал, борясь с собой, и даже протрезвел. Ему наконец представилась возможность все рассказать. Пиа была ласковой, участливой, понимающей: Многого не надо, одно слово, одна фраза – и все. Исчезнет тяжесть у него на душе. Наверное, любые последствия будет вынести легче, чем вину, которую он носил в себе уже несколько лет. Ему казалось, что со слезами и упреками Пии, с ее злостью и отчаянием справиться будет легче, чем с этой тайной, которая камнем лежала у него на душе и медленно, но верно тянула его в глубину. Несколько секунд – и все. Мужество открыть рот и сказать первое слово, которое хочешь не хочешь повлечет за собой остальные, – это словно прыжок в ледяную воду. Прыжок, падение… а потом возврата нет. Марчелло пытался за долю секунды сообразить, хочет ли он вообще этого возврата. Его разум лихорадочно работал, но мысли беспорядочно метались, и он был не в состоянии их упорядочить. Он ничего не соображал.

Пиа сидела перед ним, положив маленькую теплую ладонь на его руку. На секунду у него закружилась голова, и он сказал: – Да, кое-что было.

И замолчал. Но эти четыре слова… Они вырвались у него, и теперь ничего нельзя было вернуть. Теперь в его жизни началась новая глава, с Пией или без нее. Решение этого вопроса было уже не в его власти.

Марчелло чувствовал себя и смельчаком, и мерзавцем одновременно, и никак не мог решиться взглянуть Пие в глаза.

Тишина в скромной, освещенной лишь неоновой лампой кухне семьи Ванноцци стала невыносимой. Это продолжалось всего лишь несколько секунд, но для Марчелло они тянулись бесконечно.

– Что было? – тихо спросила Пиа. – Пожалуйста, расскажи все, иначе я сойду с ума. Никакая правда не может быть хуже моих фантазий.