Александр Юрин - Страшила

Тошка представил, как они, должно быть, скрипели, случись ночью перевернуться с бока на бок… Жутко!..

Но ведь кто-то тут спал?

Павлик отрицательно качнул головой — похоже, Тошка снова выдал вслух!

Это был бункер на случай воздушной атаки. Скорее всего, его оборудовали во время «холодной войны» между СССР и США… а может и того раньше — во времена Второй Мировой! Тогда все думали, что дело закончится атомным вихрем. Но пронесло. Удалось пройти по тонкой грани… Очень тонкой — большинство даже и по сей день не знает, насколько тонкой!.. Сейчас же про помещение, в котором, по идее, должны были укрыться дети, когда на поверхности всё будет пылать и разрушаться попросту забыли. А на этих кроватях никому так и не довелось послушать ночных скрипов и посмотреть сопутствующих кошмаров… Теперь это, своего рода, музей, сохранивший в себе память о страшном времени, которое могло перерасти в жуткую жуть, но, к великому счастью, вылилось в мирную действительность…

Павлик закончил лекцию и потянул за пружину. Та закряхтела, будто старуха, просыпающаяся от многовекового сна!

Тошка вздрогнул. Мысленно он представлял насколько нужно быть сильным, чтобы не сойти с ума в этом братском склепе… Ведь обычно войны продолжительны — они могут длиться десятилетиями!.. А атомные? Он не знал. Но само слово АТОМНЫЙ — звучало зловеще. Страшно! Ужасно! Десять лет не видеть света! Десять лет спать в этих неудобных гамаках, чувствовать сырость и отчаяние, потому что нельзя ничего изменить! Нельзя подняться со стула, обидеться и, сказав, что я больше ТАК не играю, пойти домой!.. Которого, к тому же, уже просто нет… Как нет и родителей!!! Ведь убежище защитит лишь тех, кто находился на территории гимназии!.. А родителей — нет! Потому что они — где-то там…

Около тысячи враз осиротевших малышей и подростков, запертых глубоко под землёй — это ли не истинный ужас?!

Павлик двинулся было вперёд, но тут же остановился. Тошка проследил его взгляд, упирающийся в запылённый столик между двумя крайними кроватями… Рядом, чуть в стороне, стоял стул — так, будто на нём и взаправду кто-то сидел, потом скользнул назад, поднялся и ушёл… А стул так и остался в полупозиции!..

В гимназии за это ругали — если вот так не задвинуть стул. Значит тут сидел кто-то посторонний.

Тошка неуверенно двинулся на свет лампы.

На столе лежала толстая тетрадь, чем-то похожая на обычный школьный журнал успеваемости. Страницы пожелтели и скукожились, однако прочерченные линейки сохранились, как и сам текст, отчего-то написанный карандашом, а не ручкой…

Тошка несмело предположил, что, возможно, ручек тогда ещё не было… На что Павлик тут же возразил, уцепив за хвост очередную Тошкину НЕОСВЕДОМЛЁННОСТЬ.

А точнее БЕЗГРАМАТНОСТЬ.

Карандашом писали, потому что грифель не боится влаги. А чернила запросто размажутся или со временем испарятся.

Тошка почесал затылок… Да уж, вот вам и Павлик… Кто ж знал… а учится вроде так себе…

Павлик, тем временем, склонился над столом, поставил лампу рядом с тетрадью и аккуратно сдул пыль со страниц. Мелькнули буквы — будто пробежались по линейкам, — но это из-за пыли.

Тошке вспомнились ноты… и противная скрипка…

Точно!

Это была нотная тетрадь! Только незаполненная!.. Вернее заполненная, но не крючками нот, а обыкновенными буквами!

Эврика! Вот вам и НЕОСВЕДОМЛЁННЫЙ! Вот вам и БЕЗГРАМОТНЫЙ!!!

Тошка так и заявил, но Павлик, кажется, не расслышал… Он просто читал вслух:

«Да по воле, воззвавшего к Тьме… На страх, рискнувшего бросить зов Безликому Хаосу… Да снизойдёт на Землю посланник его всуе… Что бы чинить на Земле ХАОС… Что бы воззвать к Безумию людей… дабы не несли они смерть ВСЮДУ… не уподоблялись Богам… Дабы убивали лишь в угоду Безликого… За что дарует Он им всем Вечность…»

Тошка смотрел на Павлика и отчётливо видел, как глаза того буквально лезут из орбит, будто голову мальчика изнутри что-то распирает, силясь прорваться наружу!.. Павлик уже не читал, а просто бормотал всякую ахинею… а затем упал на колени, сложил ладони ковшиком у подбородка и принялся МОЛИТЬСЯ!

Тошка ошалело смотрел на друга, — наверное, именно тогда они и подружились, пребывая глубоко под землёй, куда никогда в жизни не протиснуться даже крохотному солнечному лучику, где никого не было на протяжении десятилетий, а, может быть, и не было ВООБЩЕ, как бы жутко и неправдоподобно это ни звучало!..

А из глотки Павлика звучало: