Александр Юрин - Вечное Солнце Припяти

Волков кивком головы, зовёт меня за собой. Уходим быстрым шагом. Я не могу сдержать желания оглянуться… Всё же оборачиваюсь — их и след простыл!

И впрямь «перезагрузились»…

Волков говорит, что это, скорее всего, работники Чернобыля, прогуливающиеся в поисках наживы. Я не понимаю. Волков усмехается. Он же говорил: отсюда тащат всё подряд. Металл, шифер, стёкла — всё, что имеет хоть какую-нибудь ценность или просто может пригодиться в хозяйстве…

Сказать, что я впечатлён, это ничего не сказать. Отчего-то основной смысл прошлой речи Волкова дошёл до моего сознания только сейчас… Дело даже не в самих мародёрах, а в тех, кто покупает у них все эти «артефакты»… Да, можно выгадать копеечку и застелить крышу радиоактивным шифером… Или же поставить дверь из овощного магазинчика… Да этих «или» — превеликое множество! Вот только к чему это всё приведёт?.. Куда направится тот самый выхлоп?

Самих мародёров он вряд ли коснётся!

Проходим мимо девятиэтажек… Мимо сосновой рощи, вымахавшей до неимоверных размеров… Мимо магазина спортивных товаров… Мимо завода по изготовлению дозиметров… Затем резко сворачиваем во дворы. Я понимаю, что Волков ведёт меня к шестнадцатиэтажке, на углу со Спортивной.

Двор сильно зарос. Деревянные скамейки не то чтобы сгнили, скорее уж разложились, оставив после себя перемешенные с грязью опилки… Издали похоже на тени… Только не понятно, что их отбрасывает. Волков замечает, что настоящих «теней» я ещё не видел…

Я лишь машинально киваю. С трепетом смотрю на покинутую детскую площадку. Когда-то здесь царило веселье. Детки сидели в песочнице, лепили куличики, играли в машинки… Кое-кто раскачивался на качелях… Остальные вертелись на карусели и визжали от восторга…

Мне кажется, что я слышу детский смех… Ощущаю аромат веселья.

Аромат веселья…

В детстве я сопоставлял его с приходом весны… Это был запах от костров, в которых сжигали прошлогоднюю листву. Мама открывала форточку, и он проникал в комнаты вместе с прохладным весенним ветерком… Обиды прошлого растворялись, будто пожираемые пламенем действительности, а впереди царило лишь безоблачное будущее… Которое так и не наступило.

У Припяти его тоже нет. Потому что весна в восемьдесят шестом так и не пришла…

Волков трёт подбородок. Замечает, что многие слышат тут детские голоса… Просто так уж устроена человеческая психика… В Припяти было много детей. Именно оттого здесь такое множество детских садов, школ и игровых площадок, подобных этой. Сейчас всё это, на первый взгляд, мертво. Соответственно, людям кажется, что мертвы и когда-то жившие в городе дети. Ребёнок, по сути, единственное невинное существо человеческого вида. Соответственно, его душа никогда не успокоится, особенно если всё остальное умерло от насильственной смерти…

Как-то так…

Ведь детей увозили насильно. Большинство хотели остаться, однако было не суждено.

Остались лишь голоса и тени…

Я понимаю, что мне нужно просто не зацикливаться. «Тени» и впрямь куда страшнее! Они все — тоже дети! Отголоски прошлого, призраки мёртвой Припяти, обречённые на вечное скитание по заросшим улочкам…

Я смотрю на подёрнутую подмёрзшим мхом песочницу. На покосившийся грибок, ножку которого изъела гниль. На выросшее сквозь карусель деревце. На ощетинившиеся ржавчиной качели… Всё мертво. Однако временами оно оживает… Особенно когда рядом оказываются люди из мира живых. Мы как батарейки, с той лишь разницей, что несём внутри себя не электрический заряд, а заряд человеческих эмоции, которых напрочь лишена мёртвая Припять…

Мы заходим в подъезд. Под ногами шуршит осыпавшаяся штукатурка… Над головой — голый бетон, строительные швы, элементы проводки… Краска на стенах отслаивается, закручивается в бесцветные кудряшки… Я стараюсь ни к чему не прикасаться. Такое ощущение, что если вдруг прикоснусь, непременно сделаюсь частью всего этого унылого скопления…

Какое-то время просто таращусь на тёмный зев застывшего лифта. Кажется, будто там что-то затаилось… Волков включает фонарь. В лифте и впрямь «призрак»!

Маленький мальчик с испуганным личиком… Держит на привязи грузовичок…

Волков манит за собой. Выключает фонарь, отчего мальчишка вновь растворяется во тьме. Я чувствую, как меня снова начинает трясти! Какие к чёрту ужастики!.. Достаточно просто снять на камеру эти тени, чтобы гарантировать лично себе и всей зрительской аудитории бессонную ночь! Так, по крайней мере, кажется именно здесь и сейчас…