Александр Юрин - Вечное Солнце Припяти

— Як, с богом.

Волков кивает. Тут же оглядывается на меня: мол, шевелись!

Я говорю, до свидания…

Только выйдя из Заполья, понимаю, что именно сказал. Неужели я верю, что снова сюда вернусь?..

Мы молча бредём по темноте. Я тщательно всматриваюсь в голубоватую блямбу под ногами, образуемую лучом фонарика. Она скачет по асфальту — это дорога. Я понятия не имею, куда именно она ведёт… Скорее всего, к очередному оплоту уныния… Пустынному, а может населённому такими же еле тлеющими клочками жизни.

Интересно, совместимы ли такие понятия как кладбище и вера?..

А надежда и вера?..

А кладбище и надежда?..

Мне грустно.

Волков сбавляет шаг. Ждёт, пока я его догоню. Говорит в полголоса, освещая фонариком близко подступающие деревья:

— Так ничего и не скажешь?

— На счёт чего?

— На счёт всего.

— Хм… Не знаю. Ты всё правильно сделал. Ей нужно в больницу. С этим не шутят… Нам нужно будет поспешить с возвращением…

— Я не про это.

Я молчу. Я не знаю что сказать. Да, контрабанда, это грубое, уголовно наказуемое преступление, однако… Однако, когда всё именно так… Я не знаю… Не мне рассуждать на счёт правильности или неправильности человеческого поступка, когда тот настолько завуалирован. Тут даже дело ни сколько в манерах и чувствах, сколько в простом восприятии данности. Если вы сможете воспринять её как благой поступок — это хорошо. Если же нет — никто вас не осудит… А вы, в свою очередь, сможете осудить нас… И тоже будете правы.

— Пенициллин?.. А что в этом такого? Ты ведь его не украл…

Он усмехается и светит мне в лицо. Глупо пытаться определить человеческие эмоции именно так. Я просто отворачиваюсь. Он теряет терпение.

— Брось паясничать! Мы ведь оба прекрасно знаем, откуда лекарства и шприцы!

— Ну, знаем. Это что-то меняет? Или ты теперь вынужден закопать меня тут, чтобы избежать огласки и суда?! Или тебя просто похвалить надо?..

Он молчит. Явно не ожидал, что я могу понять и осознать его душевные мотивы. Затем тихо говорит:

— Прости. Погорячился. Просто не ожидал, что ты отреагируешь именно так. Просто…

— Просто нужно смотреть на выхлоп. Точнее, в какую именно сторону он выбрасывается… Если кому-то от него душно, нужно основательно изменить устройство всей жизненной концепции. Хотя бы попытаться заткнуть трубу каким-нибудь дешёвым фильтром… Если же копчение никому не мешает, а даже наоборот несёт, как это ни странно, блага, тогда, я думаю, конструкция движется в нужном направлении…

Волков долго молчит. Смешно раскачивает головой. Потом снова усмехается.

— Здорово ты это, про выхлоп… Надо будет записать и выучить на досуге. Если вдруг решусь писать мемуары, обязательно приведу её, как цитату единственного человека, который всё же меня понял… Точнее не полез сразу же с кулаками, в попытке «размутить».

— Единственный? А как же Василий?

— Не думаю, что он с этой своей гиперреактивностью, способен докопаться до сущих глубин… Знаешь, ты странный человек.

— Странный?

— Да. У тебя какая-то аура… не такая. Не подумай, я не хочу посмеяться или обидеть… И на комплимент тоже не рассчитывай. Но просто, такое ощущение, что ты можешь приспосабливаться к любым ситуациям. Это очевидно… Не знаю только, как это у тебя получается, особенно если учесть, что ты писака… Прости, само как-то вырвалось. Я, если честно, представлял писателей как-то иначе…

— Иначе?.. Этакими бородатыми педантами в очках?

— Вроде того… Ты уж не бери близко к сердцу. Я просто в виду собственной неосведомлённости.

Теперь пришла моя очередь усмехаться.

— Знаешь, Волков, просто в детстве у меня было очень много друзей. И богатое воображение. Порой мне даже кажется, что я сам «подогнал» всё своё детство именно под себя. Вернее сделал его таким, каким хотел видеть… Чтобы потом было что вспомнить… Понять, к чему следует стремиться… И, думается, тогда это у меня получилось… Жаль только, что детство так стремительно растворилось в действительности!.. К сожалению, я так и не успел приспособить на свой лад то, что творится сейчас… Ребёнок в своих фантазиях и впрямь может изменить что угодно… а вот взрослый, лишь приспособить… Я вовсе не понял не тебя… Я просто приспособился к твоей жизненной позиции… и к тому, что царит здесь… Вот и всё.

Волков кивает. Потом всё же оправдывается:

— Просто лекарства легче достать в России… Тут кризис.

Июль 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.