Алексей Евдокимов - Слава богу, не убили

— Ну?

— Ален, сними очки.

— Что?

— Очки.

Она помолчала — видимо, не зная, как реагировать.

— А в чем дело? — дежурная агрессия.

— Ну сними на секунду, е-мое, — че те, трудно?

— Ну и? — она сдернула розоватые D&G и уставилась на Кирилла уже в злобной боевой готовности.

— Ничего. Спасибо. Давай.

Он вылез из джипа (тот немедленно отчалил), пытаясь стряхнуть ощущение тягостного неуюта, возникающее у него в присутствии этой девки. Имелось все-таки в ней что-то недоступное разумению. Пугающее даже. За этими красивыми глазами цвета экрана выключенного телевизора действительно не было НИЧЕГО; решительно непонятно было, по какой шкале, в какой системе координат оценивать данное существо — отродясь не имевшее понятия о каких бы то ни было внутренних шкалах, иерархиях и системах.

Но пустота притягательна, вакуум всасывает в себя всё: Кирилл подозревал, что в этом-то и заключается секрет Алениной популярности, определенно не объяснимой ее внешними данными (сносными, но куда как стандартными) и уж тем более отсутствующей индивидуальностью. Тот же Серж Аверин намного превосходил ее и по социальному, и по интеллектуальному уровню (к тому же был вполне избалован бабским вниманием) — а влип, говорят, в Рябу, как «ягуар» в октябрьскую деревенскую грунтовку.

Интересно, что иногда Кирилл и сам ловил себя на смутной и мутной, не слишком здоровой, но недвусмысленной тяге к ней — вопреки отвращению и даже испугу… вернее, в противоестественном коктейле с ними. Ясно, что то была похоть — но, похоже, слегка перверсивного толка.

Чтобы избавиться от наваждения, Кирилл поспешил объяснить себе всё запущенностью личной жизни — и ужаснулся, вспоминая, когда последний раз кого-нибудь, по Тишаниному выраженю, растаможивал. Пора, однако, что-то предпринимать. В отношении, скажем, Жени Уфимцевой… Он мрачно поржал про себя, представив судьбу собственных яиц после попытки подкатить их к девке ГРУшного генерал-лейтенанта, крышующего банкиров и девелоперов.

Да, что до Моталина — то с ним-то как раз все ясно. Клиент Пенязя может расслабиться — деньги он отдал в надежные руки…

Правда…

Кирилл ясно видел перед собой Женю, видел водителя «Макларена» у подъезда студии… Неужели он действительно генерал?.. Как ни крути, а странные нынче разведчики пошли…

— Э! Уважаемый! Куда с рюказком? — к Кириллу двинулся вразвалку штатный дармоед в костюме.

Тот, вспомнив, скривился и повернул к недовольной девке с лиловыми губами, стерегущей вход в торговый зал. Пока она с явно избыточной тщательностью пеленала полиэтиленом его плоский пустой рюкзачок, охранник хмуро наблюдал процесс, словно не в состоянии решить: звать ментов или хомутать несомненного криминала самостоятельно.

Кирилл давно привык, что на него плохо реагируют всевозможные фискалы, частные и государевы: вахтеры, контролеры, таможенники, ППСники. Причины немотивированных и безрезультатных проверок, досмотров или хотя бы профессионально-пристальных бараньих взглядов в большинстве случаев оставались неясны ни их объекту (Кирилл выглядел пусть не солидно, но все же не бомжом, и с юности прилюдно не дебоширил), ни, скорее всего, субъектам — но количество в его случае явно превышало среднестатистическую норму. Тут было что-то на уровне феромонов. Или телепатии — Кирилл, собственно, и сам всю эту цепную сволочь с детства не переваривал.

— Слу-ушай, я хотела спросить: кто такой Ален Делон?..

Кирилл обернулся. У выгородки с дивидишками переминалась на каблучищах рослая кобыла за тридцать с мобилой в одной руке и диском в другой:

— …Он же знаменитый какой-то, да? Ой, у меня тут фильм с Брижжит Бардо, хи-хи, написано, он там с ней играет. Слу-ушай, я ищу одно кино с ней, ой, я забыла, хи-хи, как называется, она там в такой блядской-блядской юбочке!..

Он принял полиэтиленовый кокон, кинул его в корзину; едва прошел «ворота», как встрепенулся телефон. Номер не определился.

— Слышь, ты, педрила, — почти доброжелательно обратился к нему напористый незнакомый мужской голос, — ты, по-моему, не прошарил, куда влез. Короче; станешь еще вопросы задавать, вафлобан, тебя закопают вместе с Пенязем твоим, понял? И имей в виду, больше базаров с вами не будет.

Гудки.

— Ну, так и будем стоять?! — взвизгнула сзади тетка, которой остановившийся Кирилл загородил проход. Он отодвинулся, и тут мобильник заголосил снова. Впрочем, теперь это был Гурвич.

— Ну че, с Демьяхой хотел пообщаться?.. — Кирилла всегда впечатляла всегдашняя Лёнина способность говорить тоном человека, только что проснувшегося (в двенадцатом часу дня в воскресенье): даже — как сейчас — под конец рабочего дня, в восемь тридцать пи-эм. — Тогда завтра вечерком, время-место уточню, пиво с тебя…