Лоренсо Сильва - Нетерпеливый алхимик

— Белорусский, — бесстрастно уточнил я.

Эхеа поднес руки к лицу и, прикрыв глаза, надолго замер в неподвижной позе. Потом сломался и заговорил:

— Получается, он меня видел. Я подозревал что-то в этом роде, но не ожидал, что он меня вспомнит, и менее всего, что вы сообразите показать ему фотографии.

— В таком случае, вы поступили крайне неразумно, — посетовал я, стараясь не ранить его самолюбия. — Вам бы бежать без оглядки, а вы остались в Мадриде. Напрасно: днем позже, днем раньше, но мы бы связали концы в прочный узелок даже без посторонней помощи.

Эхеа сидел с отсутствующим видом. Придя в себя, он злобно спросил:

— Где прячется этот сукин сын?

Значит, они искали Василия. Теперь я понимал, почему тот доверил номер мобильного телефона только мне и старательно избегал всяческих контактов с правосудием. Предусмотрев единственный канал связи, русский спасал свою жизнь.

— Он — свободный дух, — ответил. — Летает, где хочет.

Эхеа остервенело, словно хотел содрать с себя кожу, потер лоб. Он никак не мог поверить в провал тщательно продуманной многоходовой комбинации.

— Попасться из-за какой-то ничтожной ошибки! — пожаловался он, пылая негодованием. — Одна ошибка — и все полетело к чертям. В уме не укладывается, мать твою…

— Вы наделали много ошибок, — возразил я. — И я бы на вашем месте не мнил себя совершенством, хотя вам не откажешь в изобретательности. Сколько веревочке ни виться, а концу быть.

Как я ни старался вывести Эхеа из оцепенения, он все равно возвращался к мысли о своей неудаче.

— Что я никак не могу понять, сеньор Эхеа, — отвлекал его я, — так это вашего недостойного поведения по отношению к покойному. Разве мало убить человека? Для чего вам понадобилось глумиться над телом?

— Нет, нет! Здесь вы ошибаетесь, — пробормотал он в отчаянии. — Смерть произошла случайно. Мы не хотели его убивать, клянусь. Только сфотографировать. И ничего не знали о таблетках, иначе не стали бы пичкать его наркотиками.

— Красивая сказка, — заметил я. — Главное, с трогательным концом. И подобно всему возвышенному, совершенно бесполезна. Но коль скоро вы мастер на выдумки, расскажите нам еще одну сказку, например про девушку с пулей в затылке. Одно это убийство тянет на двадцать лет тюрьмы — вполне достаточный срок, который с лихвой вознаградит нас за потраченные силы и время.

Эхеа онемел. Он никак не хотел понять безнадежности своего положения.

— В выработанной вами тактике не чувствуется творческого подхода, кроме того, она малоэффективна, сеньор Эхеа, — посочувствовал я ему. — Любой захудалый мазурик обставил бы дельце в тысячу раз лучше, чем доктор всех известных миру наук, каковым вы себя полагаете. Я готов дать вам пятнадцать минут, чтобы вы одумались и немного пришли в себя. Не хотелось бы злоупотреблять вашим состоянием.

— Что еще я сделал не так? — спросил он, начиная приходить в себя.

— Всего не перечислишь, — ответил я рассеянно. — Взять хотя бы свинцовый контейнер для Очайты. С вашей стороны было наивно рассчитывать на безнаказанность. Над радиоактивными материалами осуществляется многоступенчатый контроль, и одной фальсификацией карточек тут не обойтись.

— Дьявольщина! — воскликнул Эхеа, сраженный моими доводами.

— Я повторю вам еще раз — настаивала Чаморро, воспользовавшись переломным моментом. — Висящее на вас преступление слишком серьезно. И вам невыгодно расплачиваться за него в одиночку.

У Эхеа вырвался истерический смех.

— Как вы сказали? Нелепость какая-та, — петушился он.

— Сотрудничество со следствием будет для вас лучшим выходом, — строго предупредил я. — Вы даже сможете оказать нам некоторую помощь. Нас очень беспокоит содержимое свинцового контейнера. Где он находится?

Эхеа замер, обводя комнату блуждающим как у помешанного взглядом.

— Гениальная задумка, — признал он, раздув щеки от гордости. — И реализована не без изящности. Контейнер лежит под передним сиденьем «ламборгини дьябло».

Адвокат Гутьеррес-Рубира в элегантных ботинках, легкомысленной бабочке вместо галстука и с кейсом в тон вышеназванным предметам одежды подрулил в отдел, когда мы уже собирались препроводить Эхеа в камеру.

— Как? Вы не будете его допрашивать? — с места в карьер возмутился он.

— Мы уже обменялись кое-какими впечатлениями, — объяснил я. — Официальный допрос состоится позже.

— Когда именно?