Виктор Каннинг - Проходная пешка

Он купил несколько искусственных мушек, четырехграммовые блесны и удочку. Вырвав лист из чековой книжки эксетерского банка, Рейкс подписал его своим подлинным именем. Семейство Рейксов держало сбережения в том банке с 1790 года, со времени его основания.

Потом он направился в Королевский автоклуб. Бернерс уже ждал его. Они сели за маленький столик в углу. Бернерс вынул из папки бумаги — тщательно подведенный итоговый баланс и распределение доходов за пятнадцать лет совместной работы. Доходы делились не поровну: 75 процентов шло Рейксу, 25 — Бернерсу, и оба были вполне довольны. На самом деле Бернерса звали совсем не так. Рейкс и не знал его настоящее имя. Когда они познакомились, он сам дал ему эту фамилию. Почему именно ее, Бернерс не узнает никогда. А Рейксу досталось от компаньона имя Фрэмптон. О Бернерсе ему было известно только то, что имело отношение к их совместной работе. Женат ли он, где живет и что собирается делать теперь — об этом Рейкс не имел ни малейшего представления.

— Те деньги, что были у вас за границей, переведены в швейцарский банк. Номер счета я, естественно, знаю, — сообщил Бернерс.

— Через несколько дней я его сменю.

Бернерс постучал ногтем по папке и с гордостью заметил:

— Больше десяти лет мы получали примерно шестьдесят процентов годового дохода.

— Но мы в рисковали сильнее большинства бизнесменов, — улыбнулся в ответ Рейкс.

— Кстати, я послал анонимную дотацию в Общество помощи заключенным.

— Сколько?

— Двести пятьдесят фунтов.

— Надеюсь, этим мы не искушаем судьбу.

— Мы могли бы пойти и на более крупные дела, — улыбнулся Бернерс. — Мы молоды и…

— Всему есть предел. Людей губит жадность.

Бернерс пожал плечами и стал аккуратно убирать бумаги в папку. Таков он всегда: опрятный, последовательный, никогда ничего не пропустит; голова у него как компьютер — хранит и оценивает цифры, факты и возможности. Он невысок, у него покатые узкие плечи, а руки — большие, сильные, словно одолжены у другого человека. Кожа на белом лице блестит тускло, будто мрамор, глаза серые, затуманенные. Сейчас на Бернерсе голубой саржевый костюм, полосатая рубашка и черный галстук. Бернерс светловолосый, с залысинами над высоким лбом — в общем, внешность у него самая заурядная. Где-то у него есть и другая жизнь, в ней он спит, ест, встречается с людьми. Но это Рейкса не интересует.

Бернерс засуетился, собираясь уходить, и предложил:

— Может быть, закажем бутылочку шампанского, а?

— Уже поздновато вспоминать об условностях, — вновь улыбнулся Рейкс.

— Что ж, тогда, значит, все.

Рейкс встал, взял папку. Они пошли рядом, остановились у дверей. Швейцар побежал за такси.

Бернерс переминался с ноги на ногу. Рейкс уже знал, что он скажет, и ждал этого. Знал, потому что сам думал о том же.

— А как быть, если что-нибудь случится? — спросил Бернерс.

— Каждый станет выкручиваться в одиночку… Я для вас больше не существую.

С этими словами он направился к подоспевшему такси. Бернерс тащился сзади. Ни слов прощания, ни крепких рукопожатий. Все кончено, больше они не увидятся.

— Вокзал Чаринг-Кросс, — сказал Рейкс водителю так, чтобы услышал Бернерс. Швейцар открыл ему дверцу, он сел в машину, чуть-чуть повернул голову, улыбнулся, кивнул Бернерсу. И уехал. Когда машина повернула за угол, Рейкс опустил стекло между водителем и собою и сказал:

— Паддингтонский вокзал, а не Чаринг-Кросс.

В Тонтон Эндрю приехал к полудню, вывел из платного гаража свою машину и не торопясь проехал еще сорок миль до дома…

Рейкс жил один. Из деревни приходила некая миссис Гамильтон и убирала особняк. Сегодня она оставила записку, что вернется в шесть вечера и приготовит ужин. Поднявшись в спальню, Рейкс переоделся и решил побыть часа два на реке. Но перед домом по гравию прошуршали шины, прозвучал гудок. Рейкс выглянул в окно и узнал машину. Он услышал, как открывается входная дверь, как стучат по полу каблучки. В поисках Рейкса Мери заглянула во все комнаты первого этажа, а потом стала несмело подниматься по ступеням дубовой лестницы.

— Что же ты не позвал меня? — спросила она, появляясь в дверях спальни.

Рейкс подошел к ней, взял за руки и улыбнулся.

— Так ты не окликнул нарочно, чтобы завлечь сюда? — быстро спросила девушка и с улыбкой добавила: — Не надо, Энди.

— Нет, сегодня можно везде. Мы одни. Миссис Гамильтон ушла.

Неожиданно он поднял ее, поцеловал и понес в постель.