Кайл Миллс - Обжигающий фактор

Ничего.

Комнатка была совсем крохотная: десять на двенадцать футов, не больше. Дальняя стенка ее была целиком прозрачна, если не считать длинного, во всю стену, лабораторного стола, заставленного компьютерами и прочими офисными принадлежностями. Свет в комнатке не горел, и это позволяло видеть все, что творится за стеклом, в главном хранилище.

Оно было гораздо больше. Правую половину занимало около двадцати застекленных стеллажей с полками. Левая оставалась почти пуста, если не считать еще одного низкого длинного стола по задней стене и компьютера, похожего на тот, что стоял в пункте контроля. А посередине высилась груда магнитных лент, точно приготовленных для праздничного костра.

Прайс показал на дверь, через которую они с Эриком вошли:

— Закрой.

Эрик не тронулся с места.

— Мы ведь не знаем, где он, и нам ни к чему, чтобы он взял и подобрался к нам сзади, — объяснил Прайс, шагая вперед и осторожно проходя во вторую дверь — ту, что вела из пункта контроля в хранилище. Разумеется, он был совершенно прав, но Эрику очень не хотелось делать ничего, что могло бы замедлить отступление, ежели вдруг понадобится срочно бежать.

В конце концов он все же неохотно закрыл дверь. Запиралась она на электронный замок, сейчас отключенный, так что пришлось просто придвинуть к ней стул. Марину войти этот стул не помешает, но они хотя бы услышат его.

Прайс остановился возле груды лент и замер, прислушиваясь. Эрик подошел к нему и собрался было заговорить, когда за стеллажами справа зазвучал безошибочно узнаваемый перестук шагов. Оба настороженно обернулись. Шаги приблизились.

— Умно, очень умно, Эрик, — похвалил Марин, показываясь из-за стеллажей. — Полагаю, именно ты нашел меня, а не эта… — он показал на Прайса, — эта тварь.

Эрик положил руку на плечо своего спутника:

— Спокойно, генерал.

Марин сделался практически неузнаваем: лицо его было расцвечено бурыми синяками, изуродовано отеками и ссадинами. Судя по запаху, огромное пятно, распространившееся почти на все дорогие брюки, оставила моча.

— Куинн? — позвал Эрик. — Ты как?

В одной руке Марин крепко сжимал наручники, которые сковывали запястья девушки, а в другой — пистолет-автомат.

— Куинн?

Она не отозвалась, ни на секунду не оторвала взора от пола. Физически девушка выглядела целой и невредимой, но в глазах отражалась лишь пустота.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего, — пожал плечами Марин, медленно сдвигаясь влево и увлекая за собой Куинн. — И пальцем не тронул.

Добравшись до единственного находящегося в этой комнате компьютера, он быстро набрал какую-то команду. Раздалось знакомое жужжание замка. Эрик невольно повернул голову. Дверь, что вела в контрольный пункт, осталась открыта, зато выход в коридор был крепко заперт. Замечательно!

— Куинн! — Эрик снова повернулся к девушке. Он понятия не имел, что будет дальше, но знал одно: она должна прийти в себя, осознавать происходящее. — Куинн! Ты меня слышишь?

Она не подняла головы, однако в глазах вроде бы промелькнула искорка.

— Я же тебе уже сказал, Эрик. С Куинн все расчудесно. Хватит тебе беспокоиться, — заявил Марин.

Встав позади девушки, он прижался к ней, поглаживая ее пистолетом по бедру. Эрик невольно выпустил плечо Прайса и шагнул вперед, но замер на месте, увидев направленный себе в грудь пистолет.

— Прости, Эрик. Она твоя, да? Только скажи мне, что она твоя, — и получай на здоровье. Скажи, что уже успел побывать внутри этой маленькой красоточки.

Эрик молчал, лихорадочно соображая, как бы преодолеть разделявшие их десять футов и не нарваться на пулю. Но ничего не придумал. Как всегда, Марин полностью контролировал ситуацию.

— Нет. Ну конечно же, нет. Не везет тебе с женщинами, а?

Прайс рванулся вперед, и находился всего в нескольких футах от Марина, когда дуло пистолета повернулось в его сторону.

— А вы, генерал? Вы-то зачем пришли? Хотите отомстить за семью? Или просто-напросто спасаете свою драгоценную карьеру?

Резкий огонь в глазах Марина внезапно потух, лицо расслабилось.

— Знаете, Ричард, я ведь никогда не думал об этом — о таких молоденьких девушках. Как вам прекрасно известно, я всегда ждал — ждал, пока они наберутся опыта, станут поумудренней. Думал, так они лучше поймут, что я с ними делаю. — Он печально покачал головой. — Никакими словами и выразить не могу, как же я ошибался. Она понимала все. И сражалась. Сражалась, как ни одна другая. Она так отчаянно хотела жить. Вы будете гордиться, узнав, что она не сдалась до самого конца. Пока я не рассказал ей про вас. И про наше… соглашение.