Кристиан Мерк - Под маской молчания

Щеки судьи порозовели. Он тронул плечо водителя:

— На пределе разрешенной, но не меньше пятидесяти пяти. — Он повернулся к Гримани: — Пусть Вендрамин остается там и ждет.

Сильвия еще раз передернула затвор карабина. Судья покосился на нее и прикинул, как смотрелись бы еще две женские головы в его витрине.

Виктор остановил машину и вышел. На этой пригородной улице тоже пахло Рождеством, но Рождеством особым, не для каждого встречного. Из-под дверей и из окон тянуло не пивом и индейкой, а подогретым сидром и шведским пряным печеньем. Приглушенный звуковой фон соответствовал обонятельному: уютное ворчание старого английского спортивного автомобиля, с которым возился взрослый сын почтенного семейства; мотор подлетающего к частной пристани катера; женский смех, вежливый и непринужденный, легкий, как ветви подстриженных деревьев на улице и на участках. Дома тоже напоминают пожилых леди, которые и без драгоценностей производят впечатление. Красный кирпич, «федералистские» купола и гладкие латинские колонны. Старинные «вольво» завершают иллюзию покоя и порядка. Дворы расцвечены праздничной иллюминацией.

Виктор миновал человека в комбинезоне, ковыряющегося в моторе «Триумфа ТРЗ», но совершенно не испачканного машинным маслом. Ботинки автомеханика туго зашнурованы, не для машины, а для быстрого бега. Женщина вносит в дом покупки, стараясь не наступить на резвящегося под ногами пса. Виктор метнул на покупки недоверчивый взгляд и, ощущая успокоительный вес собственного пистолета, остановился перед домом № 8.

Из приоткрытого окна кухни пахнуло какой-то свежей кондитерской выпечкой. Писк малолетнего мальчишки и тявканье домашней собачонки тотчас смолкли, как только раздался командный голос пожилой женщины. «И тут распоряжается», — подумал Виктор, подходя к двери мимо бежевого микроавтобуса и древнего «сааба» со стикерами трех школ-пансионов.

Он перевел дух и постучал. Дверь открыл малыш с пирожным в руке. Другой рукой он отпихивал от пирожного морду собаки. Ребенок с любопытством глядел на пришедшего.

— С Рождеством вас обоих, — начал беседу Виктор.

— А ты кто?

— Я работаю на твою бабушку. Мне нужно с ней поговорить.

Парень развернулся и в сопровождении собаки понесся обратно, чтобы сообщить «бабуле», что там «какой-то дядя» хочет с ней поговорить. Ответило ему недовольное неразборчивое бормотание, затем четкий стук каблуков возвестил о приближении Марианны. В дверном проеме появилось ее лицо. Рот уже открыт, чтобы прогнать недотепу-охранника. Но вот она узнала этого «охранника» — и выронила тарелку с пирожными. Собака мгновенно метнулась к рождественскому подарку судьбы.

— Бабуля, что там? — встревоженный голос молодой женщины. В двери показалось ее лицо. Три поколения в семейном уюте встречают Рождество.

— Прошу прощения, мадам. — Виктор бодро вскинул два пальца к козырьку нелепой кепки. — Дело важное, срочное, безотлагательное. И очень для вас интересное. Требует вашего внимания.

Он сунул Марианне снимок заседания «Десятки» с нею в центре кадра.

— Там еще картиночки, бумажки всякие, пленки… Мне без вас никак не разобраться, мэм. И еще есть, всего сразу не унести было, уж извините.

— Спасибо, спасибо, — широко улыбнулась Марианна, обжигая непрошеного гостя ледяным взглядом. Виктор улыбался, стараясь не делать лишних движений. — Это мои Адель, Тоби и Пират.

Молодая мамочка пожала Виктору руку и вернулась на кухню, прихватив свое чадо и оторвав питомца от пирожных. Марианна повела Виктора в кабинет. На полу прихожей остались недоеденные собакой лакомства.

Детские постеры и рисунки… «Атмосфера»… Атмосфера Трэск-Академи, чай перед каникулами, знаки внимания одиноких и временно одиноких учительниц… Марианна уселась за стол красного дерева, на котором, около телефона, помещалась табличка с детскими каракулями: «ЛУТШАЯ В МИРЕ БУБУЛЯ». Лицо хозяйки сохраняло полное спокойствие, но пальцы нервно крутили золотые безделушки. Мерно тикали «дедушкины» напольные часы в резном корпусе. На стене — молодая Марианна с двумя пожилыми джентльменами; все трое воззрились в будущее, вполне уверенные, что владеют им.

— Не думала я, что вы пожалуете так скоро… и так… по-семейному.

— Извините. Надо было мне пристать к вам на стоянке, чтобы можно было пристрелить меня как террориста.

— Вы и есть террорист, — отрезала Марианна. Виктор опустился в кожаное кресло. Из соседней комнаты доносился полушепот. Кто-то разговаривал по телефону.