Хилари Боннер - Нет причин умирать

– Конечно, – ответил Келли.

Келли улыбался. Он медленно ехал по тусклой, застроенной краснокирпичными домами улице, в поисках жилища Маргарет Слейд. Когда Карен ему позвонила, он уже был в Рединге. Келли знал, что она не одобрит его идею разыскать маму Джослин Слейд. Поэтому он сразу же решил ничего ей не говорить. Ложь пришла быстро и легко, и у него не было ни малейшего намерения следовать увещеваниям Карен и не делать ничего, пока она не перезвонит.

Жилище миссис Слейд оказалось квартирой над забегаловкой, где подавали рыбу с картошкой, в самой непривлекательной, по мнению Келли, части города, который, со своими зданиями-башнями в центре и отсутствием какой бы то ни было индивидуальности, был в общем и целом совершенно непривлекательным.

Келли пришлось позвонить в звонок четыре раза, прежде чем Маргарет Слейд наконец ответила. Что-то подсказывало ему, что она дома. И если необходимо, он мог пропоить, нажимая на звонок, хоть до вечера. Потому что Дело принимало серьезный оборот.

Женщина, которая в конце концов открыла дверь, выглядела болезненно-бледной, тряслась, ее волосы, явно крашеные (рыжевато-коричневого цвета), редкие и растрепанные, обрамляли ее белое лицо. Келли понадобилось не более пяти секунд, чтобы понять – она пьяна, хотя час был еще довольно ранний, не больше двух дня. Но это было не то пьяное состояние, которое ассоциируется с закрытием паба или уходом с веселой вечеринки. Это было состояние хронического алкоголика. И Келли узнал его в тот же миг. В конце концов, у него был большой опыт. Он вдруг понял, что алкоголизм и был той странной болезнью, о которой Крейг Фостер не рассказал своим родителям. И, вполне возможно, Джосси ему самому об этом не рассказывала.

Когда Келли поздоровался с Маргарет Слейд, она смотрела на него ничего не видящими глазами.

– Я ничего не продаю и не покупаю, не выходя из квартиры, и у вас нет никакого шанса обратить меня ни в одну из религий, какие только были придуманы человеком, – сказала она.

Маргарет стояла, прислонившись к двери, и, когда та качалась на своих петлях, она медленно качалась вместе с ней.

Он улыбнулся.

– Я ничего не продаю и не покупаю. И уж конечно не проповедую, – сказал он.

– А-а…

Он видел, что она наконец сфокусировала свой взгляд на нем, хотя с трудом, как будто обдумывая ситуацию. Она выглядела озадаченной.

– У меня должно быть уплачено за квартиру, – продолжала она. – Отчисления идут прямо из моих социальных выплат.

Она нахмурилась, смотря на него, казалось, с каким-то недоумением. Келли ничего не сказал.

– И Майклу только что исполнилось семнадцать. Ему не обязательно ходить в школу.

Она наклонилась немного поближе, и Келли поглотило облако спертого запаха алкоголя. Келли не очень возражал. Печально, но даже старые и перегоревшие испарения алкоголя не вызывали у него отвращения. Как это бывает с бывшими курильщиками, которые получают маленькое удовольствие от пассивного курения.

– Тогда кто ты такой, твою мать? – спросила она и, не дав ему шанса ответить, добавила: – Я вас знаю?

Келли покачал головой:

– Это касается вашей дочери, миссис Слейд.

– Моей дочери? – Глаза снова стали пустыми, язык заплетался. – У меня нет никакой дочери. Больше нет.

– Я знаю. Я бы хотел поговорить с вами о ее смерти.

– Так вы из армии? – перебила его Маргарет Слейд. – Тогда можете убираться ко всем чертям. Ненавижу эту гребаную армию. Во-первых, я никогда не хотела, чтобы моя Джосс шла туда. И она, я думаю, осталась бы жива, если б послушала меня. Так что валяйте. Я вам сказала. Убирайтесь вы ко всем чертям.

Она толкнула дверь, как будто собиралась захлопнуть ее перед его лицом.

– Нет, миссис Слейд, я не из армии.

Маргарет Слейд не слушала. Дверь продолжала закрываться. Он подставил ногу. Это неправда, что журналисты всегда делают так. Келли помнил, что до сих пор он один лишь раз пытался это сделать. На этот раз на дверь давила маленькая, довольно хрупкая женщина, и процесс был по крайней мере не столь болезненным, как в прошлый раз, когда на ее месте был крупный мужчина в хорошей физической форме.

Келли решил вломиться.

– Послушайте, – сказал он в быстро сокращающееся пространство между дверью и косяком. – Есть вероятность, что ваша дочь была убита, миссис Слейд.

У него не было права это говорить. По крайней мере, на нынешней стадии расследования. У него не было серьезных доказательств. Только предчувствие. Но он был очень решительно настроен на то, чтобы добиться обстоятельного разговора с миссис Слейд. Или настолько обстоятельного, насколько позволит ее состояние. И он подозревал, что на нее может подействовать только шокотерапия.