Тэми Хоуг - Прах к праху

— Типпен! — крикнула Лиска и бросилась к столу.

Мишель Файн лежала под странным углом на спине, глядя на свет, падавший ей прямо в лицо. Она не моргала. Ее глаза напоминали незрячие глаза трупа. Рот был широко открыт. На подбородке след засохшей слюны. Губы еле заметно шевелились.

Лиска наклонилась и, прижав два пальца к шее Мишель, попыталась нащупать пульс, но так и не смогла.

— …по… мо… ги… те… — по слогами прошептала Мишель Файн.

В комнату влетел Типпен.

— О, черт!

— Быстро вызывай «Скорую»! — приказала Лиска. — Если она выживет, то расскажет нам немало интересного.

— Я не хотела ему помогать, — тихо сказала Эйнджи.

Голос казался чужим. Мысль как будто на облаке плыла по одурманенному медикаментами мозгу. Казалось, будто в ней живет голос маленькой девочки, девочки, которая всегда пыталась забиться в укромный уголок и спрятаться от окружающего мира. Она посмотрела на бинт на левой руке, и в темном закоулке ее сознания мелькнула мысль: а не сорвать ли его, чтобы вновь вернулось кровотечение?

— Я не хотела делать то, что он говорил.

Она ждала, что Голос презрительно усмехнется, но тот молчал. Она ждала, когда Зона сомкнется над ней, но из-за лекарств этого не происходило.

Эйнджи сидела за столом в комнате, которая совсем не похожа на больницу. На ней был голубой больничный халат с коротким рукавом, открывавший взору тонкие, покрытые шрамами руки. Как близко пролегли они друг от друга! Параллельно, как прутья решетки на тюремной двери. Эти следы она оставила на теле сама. Вернее, это следы, которые оставила жизнь, изрезав ее душу. Постоянное напоминание о том, кем и чем она была раньше.

— Скажи, это Роб Маршалл отвез тебя в ту ночь в парк? — тихо спросила Кейт. Она сидела за столом рядом с девушкой, повернувшись к ней лицом. — Он и был тот самый клиент, о котором ты мне рассказывала?

Эйнджи кивнула, продолжая рассматривать шрамы.

— Его Большой План, — пробормотала она.

Она бы предпочла, чтобы лекарства отключили воспоминания, но жуткие картины возникали в сознании с четкостью телевизионных кадров. Вот она сидит в машине, зная, что сзади лежит тело мертвой женщины. Ей известно, что женщину эту убил сидящий за рулем мужчина. Мишель была соучастницей убийства. Эйнджи видела, как взлетают и опускаются ножи в их руках, видела на их лицах похотливое возбуждение, нарастающее с каждым ударом. Потом Мишель отдала ее этому типу, и он отвез ее той ночью в парк, возбужденный тем, что сзади лежит мертвая женщина и что его Большой План удался.

— Я должна была описать другого человека.

— Убийцу? — уточнила Кейт.

— Человека, которого он придумал. Во всех подробностях. Он заставлял меня повторять снова и снова, пока я не выучу наизусть.

Эйнджи потянула за свободный кончик повязки в надежде, что сквозь слой белой марли просочится кровь. Один ее вид успокоил бы, слегка ослабил страх, который сковывает, пока она сидит рядом с Кейт. После того, что случилось, она не может заставить себя посмотреть ей в глаза.

— Я ненавижу его.

«Ненавижу — глагол в настоящем времени», — подумала Кейт. Как будто Эйнджи не знает, что он мертв, что она собственными руками убила его. Возможно, она этого не понимает. Возможно, сознание дарит ей такое утешение.

— Я тоже ненавижу его, — тихо произнесла Кейт.

Из Висконсина поступали сведения о Робе и сестрах Финлоу, сливаясь в жуткую картину, ставшую достоянием всей Америки. В каждом вечернем выпуске новостей транслировались все новые и новые эпизоды. Омерзительные игры любовников-убийц и трагедия миллиардера стали для телевизионщиков лакомыми темами — рейтинги телеканалов взлетали до небес.

Мишель Финлоу прожила еще десять часов после того, как ее нашли в подвале дома Роба Маршалла, и успела дополнить эту кошмарную историю еще одним кровавым эпизодом. И Эйнджи добавит ряд фрагментов, если ее сознание позволит их вспомнить.

Дочери одной женщины от двух разных мужчин, в прошлом наркоманки, жившей в нищете, Мишель и Эйнджи то попадали в систему социального обеспечения, то выпадали из нее и никогда не получали той заботы, которую заслуживали. Просто проваливались в трещины несовершенной системы, и никому не было до них дела. Обе девушки имели приводы в полицию, причем Мишель уже в детстве имела склонность к насилию.

Кейт прочла в газетах о пожаре, в результате которого погибли мать и отчим Эйнджи. Следователи сошлись в том, что пожар устроила одна из сестер или даже обе, однако свидетельств оказалось так мало, что дело до суда не дошло. Один свидетель вспомнил, что, когда дом загорелся, Мишель стояла во дворе и безучастно слушала крики двух людей, оказавшихся в огненной ловушке. Более того, она стояла так близко к окну, что, когда грохнул взрыв и наружу вылетел огненный шар, получила ожоги. Именно после этого дела через судебную систему в их жизнь вошел Роб Маршалл. Именно он перевез девушек в Миннеаполис.