Тэми Хоуг - Прах к праху

— Тсс, молчи, — шепотом велел он ей.

— Но…

— Тсс.

Осторожно и бережно, как будто бы она была хрупкой, словно хрусталь, Джон обнял ее и притянул к себе. Подставлял плечо, приглашал опереться. Нет, лучше этого не делать. Потому что стоит хотя бы на секунду расслабиться, как ей конец. Она же не должна останавливаться, должна двигаться, должна хотя бы о чем-то говорить. Если же остановится, не займет себя пусть даже самым пустым делом, ее с головой накроет волна отчаяния, и что тогда? Что будет с ней?

Беззащитная, в объятьях того, кого она до сих пор любит, но кого не может назвать своим.

Осознание этого давило тяжким грузом, грозя лишить тех последних сил, что еще оставались в ней. Неудивительно, что так хотелось опереться на твердое мужское плечо, которое предлагал Куинн.

Ведь Кейт его любила. Любила всегда. Просто на какое-то время задвинула эту любовь с глаз подальше, в самый дальний ящик, чтобы никогда ее оттуда не извлекать. Задвинула в надежде, что любовь увянет сама собой. Но, как оказалось, та лишь впала в спячку.

По ее спине вновь пробежал холодок. Она вздрогнула и поудобнее положила голову на плечо Куинну. Теперь ухо прижато к его груди, и было слышно, как бьется его сердце. Вспомнилось, как когда-то она точно так же стояла, прильнув к нему, как он утешал ее, а она притворялась, будто то, что было лишь мимолетными мгновениями, продлится вечно.

Бог мой, вот и сейчас ей тоже хотелось притворяться. Например, считать, что ее свидетельница никуда не пропадала, а они сами не вернулись с места преступления. Что Куинн приехал к ней, а не прибыл расследовать очередное убийство.

И как несправедливо, что в его объятиях она чувствует себя в безопасности. Оглядываясь назад, на прожитые годы, Кейт увидела то, чего раньше не замечала. Неожиданно стали видны все недостающие куски, выцветшие краски, притупившиеся чувства. И как несправедливо понимать все это, когда она давно решила, что ей хорошо одной, что не нужен никто, и уж тем более Куинн.

Его губы коснулись ее виска. И Кейт сдалась, понимая всю бесполезность борьбы: оторвала от его груди лицо и подставила губы. Горячие, упругие, они как будто были предназначены для того, чтобы целоваться. Ее тотчас подхватила и унесла куда-то волна боли и удовольствия, одновременно горькая и сладкая. Поцелуй был полон нежности. Джон скорее просил, нежели брал. А когда наконец, оторвав губы, слегка приподнял голову, в глазах его застыл вопрос и предостережение. Как если бы, пока он целовал, ему передались все ее опасения.

— Мне надо сесть, — прошептала Кейт, отступая от него. Он тотчас разомкнул объятия, и в следующий миг холод вновь набросил ей на плечи свою невидимую мантию. Схватив со стола стакан, Кейт направилась к дивану и, забившись в самый угол, натянула на ноги плед.

— Это выше моих сил, — негромко сказала она, скорее себе, чем ему. — Слишком жестоко, слишком несправедливо. И я не хочу потом в одиночку разгребать это все, когда ты вернешься в Куонтико. — Она сделала глоток джина и покачала головой. — Лучше бы ты сюда не приезжал, Джон.

Куинн сел рядом и положил ей руки на колени.

— Неужели тебе действительно хочется, чтобы я уехал, Кейт?

На кончиках ее ресниц застыли слезы.

— Нет. Но какая теперь разница? Еще ни одно мое желание не имело ничего общего с действительностью.

Она допила джин, отставила в сторону стакан и провела ладонями по лицу.

— Я хотела видеть Эмили живой, а она умерла. Я хотела, чтобы Стив перестал во всем винить меня, но он все равно винил. Я хотела…

Она не договорила. Что еще она должна была сказать? Что хотела, чтобы Куинн любил ее сильнее? Хотела выйти за него замуж, родить детей, жить в Монтане и каждую ночь заниматься любовью? Фантазии наивной девицы. Она чувствовала себя полной дурой, даже думая об этом, и усиленно загоняла подобные мысли в самые дальние уголки подсознания. Она ни за что не признается ни единой живой душе, чтобы не выставить себя в еще более жалком виде.

— Я мечтала о многом. Но фантазии не становились реальностью, — сказала Кейт. — Сейчас бы хотела зажмуриться и не видеть кровь, заткнуть уши и не слышать криков, выкинуть из памяти этот кошмар и уснуть крепким сном. С равным успехом я могла бы пожелать, чтобы мне достали с неба луну.

Куинн положил руку ей на плечо. Его большой палец нащупал напряженную мышцу и слегка помассировал.

— Я бы достал тебе луну, Кейт, — сказал он. Старая, до боли знакомая фраза. Они обменивались ею не раз, словно талисманом. — Я бы снял с неба звезды и отдал тебе, чтобы ты сделала из них ожерелье.