Серж Брюссоло - Зимняя жатва

Новый приступ кашля заставил его замолчать на несколько секунд.

— Тело отказывает, — заикаясь проговорил старик, как только немного отдышался, — зато в голове — сияние, ты не можешь представить! Сияние это иногда ослепляет меня самого. Твоя мать оказалась шлюхой, но она сумела заставить меня все увидеть в золотом сиянии. С ней обретало иной, лучший вкус все: вино, табак, пища. Презирай меня сколько угодно, считай выжившим из ума мерзавцем, но я уверен, ты все поймешь, когда вырастешь.

— Это она убила Матиаса, — тихим голосом спросил Жюльен, — или все-таки ты?

Адмирал замер. Лицо его, лицо немощного старика, вытянулось от удивления.

— Хочешь, признаюсь? — пролепетал он. — Я и сам-то теперь толком не знаю. Теряю память. Пока голова еще работала, нужно было мне все записывать в блокнот, чтобы в нужный момент воспроизвести то или иное событие, но знаешь, я — и вдруг заниматься писаниной! Потому-то внутри у меня сейчас полная неясность, словно на чердаке, куда через окошко проник утренний туман, понимаешь? Приходится прибегать к образам, потому что трудно все это объяснить такому юному, розовому, как наливное яблочко, существу, как ты. Так кто, говоришь, убил Матиаса? Должен сознаться, что и я задаю себе тот же вопрос. Было время, когда я думал, что это сделала Клер, и обвинял ее. Сейчас меня мучает совесть. Я до того довел ее преследованиями, что она уехала, и это едва не свело меня с ума. Она не хотела меня больше видеть, никогда! Сейчас, в эту минуту, я уверен, что не я причина его смерти, почти уверен, но кто знает, что будет завтра? Что будет завтра? Итак, пока я полагаю, что убийцей могла быть она или произошел несчастный случай. Обычный несчастный случай. Но у меня есть сомнения, вот так. Уж больно все совпало, просто невероятно.

Он замолчал, облизнув потрескавшиеся губы бледным сухим языком.

— Сейчас, когда я вспоминаю, как обрадовался тогда смерти собственного сына, меня переполняет отвращение к себе, — продолжил он, переводя дыхание. — Думаю, я пытался переложить ответственность на Клер, только чтобы победить в себе этот ужас. После мне пришлось пожалеть, что я разыгрывал добродетельного отца, и я понял: в сущности, гибель Матиаса не имела никакого значения, а мне был дан шанс, редкий шанс. Мало кому из людей довелось испытать любовь такой неистовой силы, помни об этом — никогда не стоит упускать такой случай!

— Так, значит, ты точно ни в чем не уверен?

— Нет, — признался Шарль Леурлан. — Но даже если она и убила, не важно — я ей прощаю. У меня было довольно времени, чтобы все осмыслить, и, случись это теперь, я повел бы себя иначе: предложил бы ей свою помощь. И не смотри на меня так! Ведь я начал жить с того момента, когда впервые увидел ее, там, между книжными стеллажами, забитую, жалкую, в скромном сером платьице! Тогда я уже был стариком, но мне показалось, что вот теперь-то все и начинается… что надежды мои наконец сбылись. Остальное — законы, мораль, семейные узы — чепуха, ничего не стоит, понимаешь? Нельзя ни в чем ее обвинять… она зажгла во мне огонь… Я не мог умереть до того, как увижу ее еще раз, и тебя вместе с ней. Тогда у меня родился план. И представь, он осуществился. Дни мои сочтены, но я счастлив. Только ей ни в коем случае ничего не говори, не смей! Пусть это станет нашей тайной. Изредка ты будешь помогать мне взбираться по тропинке на кручу — ноги меня не слушаются. Я затаюсь где-нибудь в лесу, а ты постараешься сделать так, чтобы она вышла в сад, и большего, поверь, мне не нужно.

Он провел рукой по лицу. На серой коже под морщинами открылись глубокие бороздки. Вдруг старик вздрогнул, словно чего-то испугавшись.

— Умоляю, не говори, что ты со мной встречался! — почти в панике выкрикнул он. — Иначе Клер снова попытается сбежать. Живи, как жил, будто ничего не произошло. Иногда приноси немного еды. Лету скоро конец, а долго я не протяну. Постараюсь ничем вас не обеспокоить.

— Капрала ты убил? — тихо спросил Жюльен.

— Нет — ты! — возразил Адмирал. — Вомни свои слова: «Пусть капрал умрет! Этансон должен умереть!» Ничего другого мне не оставалось.

Резким жестом Жюльен оттолкнул старика. Но, как он скоро понял, тот и не думал вменять ему в вину гибель сапера.

— Мне хотелось тебе помочь, — слукавил старик.

— Ладно, забудем, — произнес мальчик. — Ты правильно поступил — он был настоящей скотиной.

Во взгляде Адмирала вспыхнула радость. Прерывистым бесцветным голосом он принялся рассказывать эпизоды из прошлого, которые память Жюльена, увы, не сохранила.