Джей Брэндон: Волк в овечьем стаде

Она сделала большие глаза.

— У тебя богатая фантазия.

— О, ты имеешь в виду, что все это было бессознательно? Ты знаешь, что бы сказал по этому поводу Фрейд?

— Нет, и ты не знаешь, — отрезала она. — К тому же он, по-моему, ошибался.

— Придется немного покопаться в учебниках, но я найду. Можно воспользоваться твоей профессиональной библиотекой?

Мы стояли друг против друга. Дженет серьезно спросила:

— Скажи, пожалуйста, ты виделся с Томми?

Я услышал вызов в ее голосе.

— Я пытался дозвониться до него несколько раз, но…

— Хорошо. Не ищи с ним встречи. Оставь его на время в покое, может быть, навсегда. Нельзя вторгаться в жизнь Олгренов. Они пытаются вновь обрести друг друга. Ты будешь им вечным укором и напоминанием об их несчастии. Именно сейчас, когда Джеймс Олгрен пытается стать настоящим отцом.

— Правда? Я рад. Жаль, что…

Я осекся. Я чуть было не произнес, что жалею, что нам с Дэвидом не пришлось пережить такой трагедии, которая должна была встряхнуть меня и заставить задуматься, что важно для меня, работа или сын.

Дженет улыбнулась. Деловая часть завершилась.

— И если ты решился последовать моему совету, то я подскажу, куда девать свободное время.

Мне казалось, что она озвучивает мои мысли. Она шагнула мне навстречу, и я обнял ее. Впервые за несколько последних дней я расслабился. Нет, за несколько последних недель.

Она слишком скоро ушла. Человек занятой, она должна была спасать и другие жизни.

Я подошел к столу и взял в руки какое-то заявление. На бланке прокуратуры два сдержанных предложения после формального обращения.

— Пэтти, — позвал я. — Бекки Ширтхарт в приемной?

— Ее здесь нет.

— Найди ее и попроси зайти, хорошо?

Странно было сидеть за своим рабочим столом и не паковать вещи и документы. Я не мог дождаться начала работы, меня одолевала жажда деятельности.

Бекки стремительно влетела в мой кабинет, как будто я оторвал ее от чего-то важного. Она была не в пример обычному уверена в себе. Она подошла к столу и вопросительно посмотрела на меня. Она ждала, что я заговорю первым.

— У меня была трудная ночь, — признался я.

— У тебя была прекрасная ночь.

— Я тебя там не видел.

— Меня там и не было, — сказала она, глядя мне прямо в глаза.

— Рад это слышать, — вздохнул я. — Это подтверждает мое мнение о тебе.

Она удивленно подняла бровь, но я переменил тему. Я протянул ей прошение об отставке.

— Мне бы хотелось, чтобы, ты забрала это и уничтожила или припрятала для других времен.

— Мне кажется, сейчас самое время, — медленно проговорила она.

— Нашла хорошую работу?

— Пока нет. — Она нахмурилась, не желая распространяться дальше. Затем решила все объяснить. — После того что произошло между нами, — она запнулась, — или, вернее, того, что не произошло, мне очень неловко продолжать здесь работать. Нам обоим будет неловко.

— Ошибаешься.

Она не дала себя сбить.

— Мне кажется, ты думаешь, что я прилагала усилия, чтобы достичь преимущества, когда у меня была возможность.

Я покачал головой.

— Я так не думаю. — Я кивнул на ее заявление. — Доказательство — твоя просьба об отставке.

Бекки хотела что-то добавить, но сдержалась.

— Может, я такая хитрая.

— Если это так, я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Бекки, моя победа на выборах — первый выстрел в этой войне. Все может обернуться непредсказуемо. Мне следует быть осторожным и окружить себя людьми, которым я полностью доверяю.

Она вскинула брови.

— И это я?

— Это ты.

Подумав, она решительно взяла бумагу, прочла ее и разорвала надвое. Она взглянула на меня и потупила взгляд. Она была счастлива и не хотела, чтобы я видел это, или, возможно, не позволяла себе радоваться.

— Сентиментальная дура, — заключила она.