– Вот видите, – говорил он. – Написано – ни при каких обстоятельствах не сдавайтесь в плен! Но мы же и не сдавались! Нас всех четверых, насколько мне известно, захватили в плен силой. И это совершенно меняет дело! Если мы не сбежим, то тогда выходит, что мы добровольно сдались. Нам необходимо доказать своим, что мы ни при каких обстоятельствах не желали находиться в плену. И не желаем сейчас. Мы просто вынуждены бежать! Мы еще повоюем против врагов!
С этими аргументами соглашался старший лейтенант Никанор Капитонов. Не попадать в плен – приказ самого товарища Сталина! И поэтому приказ надо выполнять при любых обстоятельствах.
Младший лейтенант Данила Кривошапкин чувствовал, что засиделся на одном месте. Его действенная натура требовала перемен. И еще парня увлекала сама романтика побега.
– Мы перехитрим всех этих чухонцев.
Четверка начала форсированно готовиться к побегу, делать запасы продуктов, спичек, курева. Выменивали теплые вещи на еду. Особенно отличились в этом деле Никанор Капитонов и Бронислав Вернидуб, они записывались на работу к «хозяевам», зарабатывали еду или вязаные вещи, а попутно осматривались на местности. Пару раз к «хозяевам» сходил и Данила Кривошапкин, но работать в коровнике ему не понравилось.
Главное, что после всех этих походов заговорщики уже неплохо знали местность.
Конечно же, военфельдшер Шпильковский был слабым звеном в их компании, но, как ни крути, доктор в рисковом предприятии был просто необходим.
От «буржуйки» из-за жара угля в темноте барака расходилось тусклое темно-красное сияние. Железная печка тихо гудела, чем навевала на узников сон. Дремал староста барака – лысоватый мужчина с густыми усами и бровями – Пантелей Пудовкин. Он недавно подложил новую порцию топлива и, хорошенько согревшись, посапывал. Со всех концов барака доносился храп. Вокруг «буржуйки» висели вещи военнопленных – шинели, рубахи, штаны, носки, разнообразная обувь стояла возле раскаленных камней, разложенных вокруг печки. Все эти вещи испускали несравнимый ни с чем запах – дух закрытого помещения, в котором постоянно находится большое количество мужчин. Раз в две недели по десять человек военнопленных выводили в баню, которую устраивали в тюрьме, расположенной в пристройке старинного замка, поэтому личную гигиену обитателей лагеря едва ли можно было считать хотя бы сносной.
Стояла глубокая январская ночь. За стенами барака завывал северный ветер, пришедший с моря. Людской храп, песни горящего угля, стон «буржуйки» и шум ветра заглушали от любопытного уха перешептывания нескольких человек, которым в это время совершенно не спалось.
– Охранники в такую погоду носа не высовывают из будки. Даже выстрелить поленятся – холод собачий, – говорил Бронислав. – Я по ночам не раз подходил к щели (так он называл узкое окно) и следил. Несут вахту безобразно. Я бы их под расстрел за такую службу…
– Тихо, – сморщился Кривошапкин. – Ты что, комиссар? Словами бросаешься, не думая…
– Я не комиссар, но в партию собирался вступать…
– Вы бы про коммунизм здесь не сильно распространялись, – посоветовал Альберт Валерьянович, – а то в одиночку запрут, как Стайнкукера.
– Эта сволочь вчера написала в своей стенгазете об окружении нашей дивизии, – пробурчал Капитонов и по памяти процитировал: «Майор Матти Аарнио взял в котел восемнадцатую стрелковую дивизию в Южном и Северном Леметти».
– Какой-то майор – целую дивизию! Брехня, – заявил Данила.
– Может, и брехня. Но всякое может быть, – задумался Капитонов.
– Заткнитесь, прошу по-хорошему, – грозно прошептал Бронислав, – уйдем, тогда и будем рассуждать…
– Я думаю, что охранники здесь такие беспечные, потому что чувствуют, что бежать-то нам некуда. Остров маленький. Наутро всегда можно организовать облаву. И местные с радостью помогут, – Шпильковский вернул разговор к предыдущей теме.
– Правильно мыслишь, Альберт Валерьянович, – проговорил краснофлотец, – поэтому нам, главное, незаметно добраться до причала. Там стоят рыбацкие мотоботы. Нам надо угнать один и уйти в море.
– Ну, ты умный, – сказал Кривошапкин, – море зимой замерзает.
– Ты, сухопутная крыса, если не знаешь, не встревай. В бухту регулярно приходит почтовое судно с земли, для него и для рыбаков, чтобы лов и снабжение рыбой войск не прекращались, лед специально колют. Курсирует ледокол, я это от местных узнал.
– И как ты это узнал? На каком языке? – язвительно поинтересовался Данила.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу