Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

Вторым вскрывали дедушку, которого звали Игнат Ильич Перепичай. Было ему уже хорошо за шестьдесят, и причина смерти была четко видна на шее – странгуляционная борозда от повешения в петле – что не вызывало сомнений. И вот, когда снимали одежду, санитар обнаружил записку, в которой этот дед и написал, что он – старший брат майора Жабыко, что изначально «сидел» под другим именем и случайно с родным братом встретился уже в 1977 году, когда узнал в начальнике оперчасти своего брата. После этого они и приняли решение остаться жить в маленьком сибирском городке. Младший перешел на службу в милицию, а старший вел неприметный образ жизни в том же Городке, причем они тщательно маскировали свои отношения. Ни один человек в городе не знал, что они – братья. Написал, как замыслили и осуществили ограбление автобуса. Еще он написал, как убил Гудкова (кстати, до сих пор числившегося в розыске), и указал, где спрятаны труп и деньги – проклятые и не нужные теперь никому деньги.

Вот и вся история, случившаяся однажды в маленьком сибирском городке.

Утреннее летнее солнце только-только выползло над линией горизонта большущим бледно-желтым полукругом и сквозь утреннюю дымку бросило свои первые, но уже жаркие лучи на сонный сибирский городок. И он стал просыпаться: петухи на разные голоса возвестили, что солнце встало, а петухов, в свою очередь, облаяли собаки… День начался. Чуть погодя из дворов стали степенно выходить разномастные коровы, шустрые бычки и стайки суматошных овечек, и все они вливались в общий, еще редкий поток животных, который там, за окраиной городка, на просторах березовых перелесков, превратится в стадо. Юный пастушок на небольшой лошадке важно ехал сбоку и длинным кнутом управлялся с самыми строптивыми бычками. Чуть позади ехал понурый пастух – мужчина в солидных летах. Тронув поводья, он догнал своего молодого помощника:

– Слышь, Санек, ты собирай стадо, а я сейчас к бабке Верке заскочу…

– Опять брагу будешь просить? А завтра снова…

– Цыц! Много ты понимаешь… Вот доживи сначала до моих лет… Вопчем, я быстро догоню! – и, развернув коняшку, он скрылся в узеньком переулочке.

«И зачем люди пьют эту гадость? – думал мальчишка, подстегивая так и норовивших уйти в самостоятельный «поход» коровушек. – Чтобы потом болеть? Вот вчера по телевизору правильно говорил какой-то профессор, что пьянка сильно вредит людям, мешает работать», – думал мальчишка, зорко оглядывая вверенную ему живность. А живность уже деловито занималась своим делом – щипала травку, и проблемы алкоголизма ее, похоже, совсем не волновали. Паренек огляделся. До домов было с километр, с южной стороны тянулся сплошной березовый лес, правда, редкий. А справа, за небольшим оврагом, стояло строение, которое мальчишке почему-то напоминало дома из фильма про Англию: длинное, приземистое, а торцовые стены его выложены из камня – не из кирпича, а именно из грубого камня. Причем выложены были до самого верха, до конька. А эти торцовые стены соединялись двускатной крышей из тяжелой желтовато-коричневой черепицы. Здание было какое-то странное, говаривали, что построили его еще при царе.

Вскоре показался дед Федор. На лице его светилась довольная улыбка, а висевшая на боку сумка заметно потяжелела.

– Ну что, Санька, – сказал Дед, доставая из сумки трехлитровую банку с бледно-желтой жидкостью, – хлебнешь?

– Знаешь же, что не буду! Да и ты, Деда, лучше не пей. Ведь правильно Горбачев объявил: пьянству – бой. Если ты, деда, и сегодня напьешься, я точно председателю скажу! Надоело, а он тебя… – и тут мальчишка замолк, увидев изменившееся лицо деда. Санька стремительно оглянулся и еще успел увидеть, как черепичная крыша того здания, на которое он смотрел пять минут назад, проваливается внутрь и следом туда же заваливаются боковые стены. И тут же раздался громкий – даже жеребцы прянули! – звук взрыва, а место взрыва накрыло густое облако взметнувшейся пыли, клубами покатившейся в разные стороны.

Эксперт проснулся рано, но долго вылеживался – глупо вставать ни свет ни заря в последний день отпуска. Вот, наконец, стукнула входная дверь – жена ушла на работу, и Эксперт, откинув одеяло, сел, обуреваемый двумя мыслями. Одной, огорчительной – отпуск кончился и другой, радостной, – сегодняшний день, по сложившейся в их семье традиции, принадлежит только ему. В этот день он неприкасаем. Он морально готовится. Он…