Макс Коллинз: Секретные материалы: Хочу верить

Этот штатский впереди обернулся, будто его резко дернул за ниточки суровый кукольник, и казалось, что он вот-вот упадет навзничь, как играющий ребенок, оставляющий отпечаток звезды в снегу, но вместо этого он припустил бегом по сугробам — они замедляли его продвижение, но не заставили остановиться.

Уитни со своей группой бросилась за ним, хотя не меньше глаз смотрело на начальницу, чем на человека, за которым они бежали.

— Не мешайте! — крикнула она своим людям. — Не мешайте, только не отставайте от него.

Седеющий человек в серой куртке тяжело бежал по глубокому снегу, дыша с трудом, каждый шаг давался ему нелегко, но он не останавливался. Это был человек, одержимый своей миссией…

И вдруг этот странный предводитель упал на четвереньки, будто свалился от усталости — но нет. Как старатель, нашедший золото, он кричал:

— Здесь! Здесь!

— Вперед! — кричала Уитни. — Вперед!

В считанные секунды агенты ФБР с Уитни во главе окружили растрепанного, который будто тонул в снегу — молился?

Нет. Не сейчас по крайней мере.

Руками в перчатках он раскапывал снег, расшвыривая его все быстрее и яростнее.

Уитни наклонилась — наполовину очень собой недовольная, что принимает всерьез такую чушь, наполовину надеясь, что непонятный проводник куда-то их все же привел.

К чему-то.

Из-под белизны вдруг показалось нечто серое, похожее на грязный снег, но это был не снег. Эта серость когда-то была розовой и по текстуре совсем не была похожа на окружающую белизну.

— Стоп! — приказала Уитни. — Дальше работаю я.

Но ее собственные раскопки перчатками вряд ли были методичнее, чем у растрепанного, да и все равно он продолжал копать. Они оба видели одно и то же: человеческая плоть, страшно обесцвеченная, и мерзкое ощущение под ложечкой у Дакоты Уитни почти сразу сменилось облегчением, а потом недоумением.

Да. Проводник их привел к чему-то человеческому, спорить не приходилось. К отрезанной руке.

А облегчение Уитни испытала, увидев, что рука мужская, не женская, и эта отдельно существующая конечность не может принадлежать — и не принадлежит — специальному агенту Монике Бэннэн.

Но к исчезновению Моники добавляется иная загадка: чья это рука?

И что это за рваный шрам у нее на запястье?

Внимание сидящих за столом врачей сосредоточилось на профессионале от медицины — уверенной в себе, с хладнокровным взглядом афроамериканке в белом. Эта внушительная и властная фигура не сидела во главе стола, но обращалась к собравшимся с плоского экрана на стене.

— Я просмотрела присланные вами материалы, — говорила она по спутниковому каналу. — И проконсультировалась с другим детским неврологом, который работает вместе со мной. Должна сказать, что у нас есть дна тревожных момента.

— Нарушение метаболизма липидов и резко сниженный уровень ферментов, — подсказала доктор Дана Скалли.

Все глаза, в том числе говорящей головы с экрана, обернулись к эффектной рыжеволосой женщине в белом халате. Длинные тициановские пряди спадали на плечи. Чертами красивого лица Дана Скалли напоминала гибсоновскую девушку начала двадцатого века, но в первом десятилетии века двадцать первого эта миниатюрная изящная женщина лет сорока была уважаемым врачом. Зеленовато-голубые глаза смотрели на монитор холодновато-отстраненно.

— Верно, — сказала женщина на экране. — Совершенно верно.

— Оба признака указывают на лизосомную болезнь накопления.

— Именно так. — Докторша на мониторе выглядела несколько обескураженной. — Вы лечащий врач этого мальчика, доктор… э-э?..

— Скалли, Дана Скалли.

— Да-да, доктор Скалли. Вы проводили исследования функции лизосом?

— Мне казалось, результаты всех исследований приложены. Должно быть все.

Докторша на экране зашелестела бумагами. Она что, невнимательно смотрела? — подумала Скалли.

— Я опасаюсь, — начала Скалли ровным голосом, стараясь не показать, как раздражает ее этот высокооплачиваемый консультант, — что это дегенеративное заболевание мозга второго типа… вроде болезни Сандхоффа.

Хотя Скалли не было нужды смотреть, но вся информация была у нее под рукой — в блокноте, где она на внутренней стороне обложки приклеила фотографию пациента, Кристиана Фирона. И каждый раз, когда ей нужны были сухие медицинские факты, она сперва видела веселое улыбающееся лицо шестилетнего мальчишки. И подпись под фотографией: «Доктору Скалли — с любовью. Кристиан».