Тэми Хоуг - Ночные грехи

— Ты не мог бы заскочить по дороге домой куда-нибудь за покупками?

— Эллисон, я был на работе восемнадцать часов. У меня есть только три часа, чтобы прийти домой, поспать, поесть, принять душ и побриться прежде, чем я должен быть в суде. Последнее, что я хотел бы, это тусоваться в проклятом магазине «Семь-Двенадцать». Разве ты не можешь остановиться по пути, у бейсбольного клуба?

— Я ненавижу тот магазин у парка. Это — небезопасный район.

— Ради бога, Эллисон! Ты будешь там через пять минут. Среди бела дня! Там опасно только ночью, когда никого вокруг.

— Не могу понять, зачем мы остаемся здесь? С каждым днем здесь все хуже и хуже. Я чувствую себя зэком в своем собственном доме…

— Господи! Не начинай все сначала. Можешь подождать, пока я не отосплюсь часов тринадцать или четырнадцать? Потом продолжим эту перепалку.

— Хорошо! Прекрасно! Но я правда хочу обсудить это, Митч. Имей в виду! Я не хочу жить так дальше.

Последние слова жены эхом отозвались в его голове, и он нащупал золотую полоску, которая окружала его палец.

Не было никакой справедливости. Никакой логики. Не было никакой справедливости и по отношению к Ханне Гаррисон, теряющей своего сына, словно это безликий фантом. Единственное объяснение — жестокая шутка. Шутка над людьми, которые полагали, что жизнь должна иметь смысл.

И пока Митч попусту растрачивал драгоценные мгновения на бесполезное самоуничижение и грозил кулаками несправедливому миру, часы продолжали отсчитывать секунды, добавляя в его сердце отчаяние.

Он должен выбросить из головы все лишнее и сосредоточиться, сконцентрироваться. Плотно вцепившись руками в подлокотники кресла, Митч старался дышать глубоко и спокойно, как пытался научить его психолог отдела в Майами. «Сосредоточься на единственной мысли и дыши медленно и глубоко».

Чаще всего Митч сосредотачивался на идее надрать дерьмовую задницу этому напыщенному, с вечно снисходительной улыбочкой, психологу.

— Если он вернулся, то, черт возьми, я ему покажу!

Голос явно принадлежал Меган. Безошибочно — разъяренный. Под аккомпанемент громоподобной поступи Ноги.

— Но, мисс О’… агент О’Мэлли! Он сказал, чтоб его не беспокоили.

— Не беспокоили? А он не просил не рвать его на части?

Меган ворвалась в дверь прежде, чем Митч смог подняться с кресла. Она остановилась на полпути, уперев руки в бедра. Ее явно не по размеру куртка сваливалась с плеч; длинный серый шарф, с которым она, похоже, никогда не могла справиться, соскользнул с одного плеча и волочился по полу.

Нога появился у нее за спиной.

— Извините, Шеф. Я не смог остановить ее.

Он был в состоянии остановить всех нападающих в футбольной команде колледжа, но не смог остановить Меган О’Мэлли. Так или иначе это вернуло Митчу прекрасное настроение. Он отпустил полицейского.

— Моя очередь, Шеф, — начала Меган, когда дверь захлопнулась позади нее. — Почему мне не сказали, что Оли Свэйн ездит на белом фургоне «Шевроле» выпуска восемьдесят третьего года? Почему мне не сообщили, что ты говорил с Оли Свэйном об этом фургоне вчера вечером?

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, О’Мэлли, — сказал Холт и припомнил Меган ее же слова, сказанные ранее. — Ты не старше меня по званию и не мой начальник.

— Ты не отчитываешься ни перед кем, да? — выкрикнула она сердито. — Ты — Мэтт гребаный Диллон, а это — Додж-Сити на Диком Западе! Мой город! Мои люди! Мое расследование! Хорошо! На твоей совести будет, когда кто-нибудь найдет тело ребенка в мусорном контейнере и окажется, что поработал над этим Оли Свэйн.

Меган почти почувствовала напряжение, с каким он принял удар. Что ж, хорошо. Ему необходимо как следует двинуть по мозгам, и лучше бы буквально, а не на словах.

— По крайней мере, Стайгер понятен. Я знала, что он — придурок, уже через минуту, как увидела. Ты же сотрудничаешь, когда это тебе подходит, а когда нет, забираешь свои игрушки и приказываешь мне уйти с дороги.

— Хорошо, — сказал Митч отрывистым, но обманчиво мягким тоном. — Иди домой. Я поработаю здесь над этими действительно скудными данными, агент О’Мэлли. Я не в настроении слушать нытье, что играю нечестно.

— Не в настроении… — Меган задохнулась от ярости. На мгновение ей захотелось броситься на него через стол и с наслаждением трясти, пока не посыплются его зубы. Вместо этого она впилась в него взглядом.

— Несмотря на твое настроение, — продолжила она резко, — я думаю, что нам необходимо выяснить некоторые вещи прямо здесь. Это — расследование, а я — часть этого расследования. Поэтому я имею право знать, что у кого-то — а я рассматриваю его как подозреваемого, — оказывается, есть фургон, соответствующий описанию свидетеля.