Брижит Обер - Железная Роза

Наконец-то я вижу человека, который признал это!

— Кто-то перехватил Грегора, вероятней всего, ликвидировал его и забрал этот проклятый список. Кто-то, кто достаточно хорошо знает тебя, чтобы принудить тебя без твоего ведома играть роль Грегора. Кто-то, кто является членом бригад и кому мог довериться Грегор. Так я вышла на Ланцманна. «Темная дорожка психиатра». Как тебе нравится такое название детективного романа?

Марта безрадостно улыбнулась. И я вдруг увидел ее такой, какая она есть: молодая женщина с осунувшимся лицом, хрупкая и несчастная. И у меня внезапно возникло нелепое желание обнять ее, привлечь к себе. Но я справился с ним. Она выпустила дым и продолжала, словно мы вели обычный, ничего не значащий разговор:

— Я притворилась, будто вступила с ним в союз. Мне нужно было выиграть время. Подготовить план атаки. Мне и в голову не приходило, что произойдет вся эта каша…

Она кивком указала на трупы Зильбермана и Ланцманна. Два мертвеца в роскошной гостиной перед камином, где тлеют красные угли. Но хуже всего, что после всех событий последних дней мне вовсе не казалось, будто они тут не к месту. Как если бы для смерти место всюду, особенно рядом со мной. Я поднял голову:

— Ты убила Грубера?

Марта выдержала мой взгляд.

— Прежде чем стать активным членом бригад, я прошла специальную подготовку. По-настоящему специальную. Я — наемная убийца, Жорж. Так я зарабатываю на жизнь. Приводя в исполнение приговоры. Не слишком романтично, да? Ну а что до Грубера, я сказала Зильберману, что забыла сумочку. Он ждал меня в лимузине. А я взяла в кухне нож и спустилась в подвал. Действовать надо было быстро и бесшумно. Я приоткрыла дверь, Грубер меня не услышал. Он стоял спиной и насвистывал. Я подняла нож и изо всех сил ударила его между вторым и третьим позвонками. Он без единого звука осел. А я вернулась в лимузин, и мы поехали на прием. Я тебя шокирую?

— Думаю, отныне меня уже ничто никогда не способно шокировать.

Она придвинулась, прикоснулась ко мне. Я ощутил опьяняющий аромат ее кожи. Наемная убийца. Исполнительница приговоров, заочно вынесенных скрывающимся военным преступникам. Моя мирная историк искусств, оказывается, опасней гремучей змеи. А она закатала мне рукав рубашки.

— Сейчас я сделаю тебе перевязку. Стой смирно.

— Марта…

Я притянул ее к себе действующей рукой. Она мягко высвободилась.

— Жорж, ты… сын Лукаса фон Клаузена… Мясника…

Я запротестовал:

— Но ты же знаешь, что я ни сном ни духом обо всей этой истории!

— Вся моя семья была уничтожена во время войны. Ты можешь это понять, Жорж? Вся, вплоть до младенцев. Мой отец — единственный, кто уцелел из семьи в пятьдесят два человека. Ему было десять лет, и он ждал в медчасти своей очереди, чтобы послужить фон Клаузену и его банде подопытной свинкой, но эти мерзавцы в тот день сбежали как крысы с корабля.

Я родилась, когда моему отцу было двадцать пять, но он выглядел на все пятьдесят и умер, не дожив до своего тридцатилетия. В лагере его подвергали воздействию радиоактивных лучей. Знаешь, иногда у меня возникает ощущение, что мы по-настоящему свихнулись на мести, но сколько людей вроде Лукаса фон Клаузена не предстали после войны перед трибуналами! А ты, ты — его сын!

Сначала я думала, что ты такой же, как они, один из этих гнусных фашистиков, что еще отвратительней своих отцов, потому что ты их предал ради выгоды. Но потом, со временем, я вдруг почувствовала, что…

— Что? Говори!

Действующей рукой я встряхнул ее. Но она замкнулась, как устрица.

— Ты мне делаешь больно!

Я отпустил ее. И резко отвернулся. Ее низкий голос пронзил меня до самых недр души:

— Что я полюбила тебя. Я люблю тебя, Жорж. Кем бы ты ни был.

Слезы закипели у меня в глазах. Я сглотнул и постарался сдержать их.

— Марта, я же был всего пешкой в этой игре.

— Жорж, прошу тебя, хотя бы сегодня не будем больше говорить об этом. Нам надо отсюда уходить.

В мгновение ока она превратилась в идеальную шпионку из фоторомана, промыла мне рану спиртом, наложила временную повязку из салфетки, и мы ушли. Путь наш лежал в Женеву, в Федеральный банк…

Марта мчалась очертя голову в сером полусвете нарождающегося утра. Позади мы оставили три трупа и шофера Зильбермана, который, надо думать, сейчас в одних подштанниках улепетывал во весь дух по шоссе, смываясь из этого осиного гнезда, прежде чем туда сунет нос полиция. Дело в том, что перед отъездом я открыл багажник лимузина и с помощью Марты вытащил из него связанного шофера; мне отвратительна мысль выдать человека, каков бы он ни был, полиции. Короче, мы извлекли его и перерезали узы, связывающие ему ноги, не обращая внимания на свирепое бурчание, раздававшееся из-под кляпа.