Брижит Обер - Железная Роза

Только-только «Р-25» отъехал метров на двадцать, здание потряс взрыв, и в квартире, расположенной на семнадцатом этаже, вылетели все стекла. Метельщик сорвал берет, выхватил кольт «питон» и бросился в дом, а за ним еще четверка молодых людей, выскочивших из мини-автобуса. Итак, Бенни расписался. Молча улыбнувшись, я купил старинное издание сказок Перро с изящными эротическими гравюрами и, успокоенный, вернулся в аэропорт. Я протянул свой фальшивый паспорт таможеннику, который бросил на него рассеянный взгляд. Значит, комиссару Маленуа еще неизвестно, что я скрываюсь под обличьем виноторговца.

Во время полета я пытался разобраться в сложившейся ситуации. Это было непросто: мне надо было одновременно скрываться от Макса, узнать, что произошло на самом деле, не попасться сбирам Маленуа и притом еще вести собственное расследование, связанное с моей женой. Голову сломаешь… А дополнительно, когда у меня будет время, следует разобраться со странным происшествием на дороге к замку Клаузен. Это навело мои мысли на каштановый «форд». Кто-то следит за мной. Марта? Убийца, нанятый Максом? Пора пустить в ход кое-какие свои знакомства.

Возвратясь к себе в «фирму», я позвонил Чен Хо. Чен — китаец из Шанхая, нелегально пробравшийся в Швейцарию через итальянскую границу. Живет он при ресторане своего брата вместе с полутора десятками других китаез, неотличимых друг от друга на глаз швейцарцев, которые, впрочем, и не подозревают о его существовании. Чен — мастер на все руки, он с одинаковым успехом может сварганить бомбу и установить подслушивающее устройство на линии. Сейчас я нуждался в его талантах телефониста. Я назвал свое «имя» пожилой даме, которая любезно сообщила мне, что никакого Чен Хо в ее солидном и открытом даже в воскресные вечера заведении нету, а через пять минут он позвонил мне. Я рассказал ему о своих сложностях, и он расхохотался.

— Детская задачка, о глубокоуважаемый сын Декарта. Проблема для шимпанзе.

— Спасибо. Объясни.

— Переключение. Все звонки по этим номерам автоматически переключаются на другой аппарат.

— На тот, с которого может ответить вышеназванная особа?

— Точно, о Эйнштейн.

— Ну а если эта особа едет в машине?

— Портативный аппарат, беспроводной, новая технология этих сукиных детей япошек.

— А ты можешь отыскать, куда переводятся все звонки? Номер этого аппарата?

— Возможно. Но это дорого и долго.

— Попытайся.

— Позвони мне через неделю.

— Мне нужно срочно.

— Через четыре дня. Половинный срок — двойная оплата.

— Чен, ты — кровопийца!

— Ты должен быть счастлив тем, что я позволяю тебе продемонстрировать, как ты богат!

Я рассмеялся, и Чен повесил трубку. Когда мне понадобился надежный контакт в Женеве, меня вывели на Чена, и до сих пор у меня не было оснований сожалеть об этом. Чен — фактотум организованной преступности.

Я глянул на часы и решил, что пора вернуться к моей коварной и обольстительной супруге. Но перед уходом позвонил мисс Штрауб: мне пришло сообщение. Я записал два переданных числа. Сообщение пришло от Бенни, у него все о'кей.

Возвращаясь домой, я выключил двигатель на пригорке в начале аллеи и по свежевыпавшему снежку бесшумно съехал к самым дверям гаража. Последний приступ мороза перед весной. Сегодня тринадцатое, через четыре дня мне исполняется сорок два года. Впервые в жизни я серьезно задумался, буду ли я еще жив через четыре дня.

Вместо того чтобы, как обычно, позвонить, я открыл дверь своими ключами и быстро прошел в гостиную.

Марта лежала на канапе фиолетовой кожи и, потягивая дайкири, смотрела телевизор. Она обернулась и улыбнулась мне.

— Прямо Дед Мороз: раскрасневшийся и весь в снегу. Ты что, бежал?

— Да нет. Просто чертовски холодно. Что смотришь?

— Просто включила последние известия…

На столике черного дерева около телефона дымилась сигарета. Марта прервала разговор, услышав, как я открываю ключом дверь, но окурок забыла погасить. Я взял его двумя пальцами и демонстративно затянулся. Марта вскинула голову, но тут же сделала вид, будто с интересом смотрит очередной репортаж о событиях на Ближнем Востоке — интервью с палестинскими боевиками.

Я рассеянно поглядывал на экран, и вдруг мое внимание остановила фраза, верней, слово, которое повторял лежащий на носилках молодой парнишка, раненный в ногу. Перевода не было, но я без труда узнал ругательство, которое выкрикнул Макс, когда я ударил его в пах. Выходит, Макс ругался не на идиш, а по-арабски! Для человека, выдающего себя за сиониста, это чересчур! И тут вдруг я осознал, до какой же степени мы были дураками! Макс использовал нас и нашу организацию, чтобы внедрить собственную сеть. И теперь мы ему больше не нужны. Завладев деньгами, он решил просто-напросто убрать нас. Меня обдало холодом. Эти люди не из тех, кто предается сантиментам: на войне как на войне. Но сейчас я не мог ничего предпринять против Макса, мне оставалось лишь ждать следующего удара. Так что пока можно заняться Мартой. Проблем для разрешения у меня, слава Богу, хватает.