Максим Шаттам - Теория Гайи

— Я бы хотел посмотреть на катер, — сказал Тим. — Хочу убедиться, что он на месте.

— Я с вами, — предложил Монговиц.

Эмма преградила им путь:

— Судно наверняка еще в бухте! Где ему еще быть? Тим, мы без сил, нам надо отдохнуть, и мы должны держаться вместе. Не стоит сейчас разделяться. — Она почувствовала, что не убедила его, и мягко попросила: — Мне нужно знать, что вы рядом! Пожалуйста!

Тим неохотно согласился, и они вошли в дом. Эмма была обессилена, ей нужно было отдышаться, и она не представляла себе, как останется одна с детьми. Ей стало спокойнее, когда она увидела, что Тим придвигает мебель к дверям. Эмма разула детей и увидела, что ноги у них стерты до крови. Носки, скотчем примотанные к подметкам кроссовок, не защитили от острых сучков, коряг и камней, но дети ни разу не пожаловались. Эмма промыла и перебинтовала раны, приготовила поесть из того, что нашлось в холодильнике и шкафах. Дети наелись и тут же стали засыпать.

Вдруг в рюкзаке Эммы что-то запищало. Она достала ноутбук и включила его. По спутниковой связи пришло письмо.

— Что это? — спросил Тим.

— Мой муж пишет о том, что им удалось узнать, — ответила она.

Она развернула на весь экран сообщение, которое занимало несколько страниц. Монговиц и Тим читали у нее через плечо. Петер вкратце излагал «Теорию Гайи» в интерпретации Грэма. Она едва успела дочитать, как батарейка закончилась.

— Черт… — с досадой сказала Эмма. — Это была наша единственная связь с материком.

— У меня такое впечатление, как будто я смотрю «Сумеречную зону», [47] «Сумеречная зона» (The Twilight Zone) — американский телевизионный сериал, созданный Родом Серлингом, смесь фэнтези, научной фантастики и драмы с неожиданной развязкой. — усмехнулся Монговиц.

— Вы действительно думаете, что серийные убийцы — результат эволюции Homo sapiens? — удивился Тим.

— Я думаю, что смертельно устала, чтобы думать, — ответила Эмма.

Она взяла детей за руки, и они пошли наверх. Ей нужно было время, чтобы переварить всю эту информацию. Сначала ей хотелось рассмеяться, однако она знала, что все научные истины вначале казались нелепыми гипотезами. Она улеглась вместе с Матильдой и Оливье на широкую кровать, собираясь обдумать эту «Теорию Гайи». Но как только дети прижались к ней, она сразу заснула.

Ее разбудил дождь.

Наступил день, грустный и серый. В доме было тихо. Матильда и Оливье еще спали, но как только она встала — они тоже проснулись. Эмма вместе с ними спустилась на кухню, но там никого не было — ни Тима, ни Монговица.

— Они нас бросили? — спросила Матильда.

— Нет! Конечно нет. Наверное, они пошли к катеру. Хотите позавтракать?

Эмма приготовила им хлопья и по стакану апельсинового сока, стараясь скрыть свою тревогу. Она сидела задумавшись, когда заметила, что Матильда стоит у открытого окна.

— Дорогая, отойди оттуда, — сказала она ей.

— Мне показалось, что меня кто-то позвал, — сказала девочка.

Эмма поставила стакан:

— Матильда, отойди, пожалуйста! Тебя могут увидеть.

— Кто-то идет, — воскликнула Матильда. — Не Тим… и не тот, второй… Это кто-то незнакомый!

Эмма вскочила так резко, что перевернула стакан Оливье. Она оттолкнула Матильду от окна и посмотрела наружу.

К дому подходил человек, за ним другой, они что-то кричали, но шум дождя мешал Эмме разобрать слова.

Это были двое полицейских.

Эмма отскочила от окна.

— Дети, обувайтесь, — приказала она.

— Мы уходим? — спросила Матильда.

— Мы покидаем остров.

Эмма помогла им натянуть грязные грубые башмаки и бросилась к двери.

Они выскочили под дождь и ринулись к первому полицейскому.

Тот подскочил от неожиданности и махнул своему коллеге, подзывая ближе.

— Вы ранены? — спросил он Эмму.

— Нет. И пожалуйста, говорите тише, не привлекайте к нам внимания.

— Сколько вас? Где остальные? Что здесь произошло?

Слова сыпались слишком быстро, он казался напуганным.

— Я все расскажу, но, пожалуйста, отойдем подальше.

И только сейчас Эмма разглядела его вблизи сквозь потоки воды, обрушивающиеся на них. Ее сердце сильно забилось: он не брился уже несколько дней. Разве это не нарушение устава? Эмма подумала о самом худшем, но тут же взяла себя в руки. Может быть, дисциплина на Маркизских островах не такая строгая…

Другой полицейский подозвал детей.

Эмма никак не могла избавиться от чувства, что что-то не так.

Форма. Она сидела на них как-то не так. У одного рубашка была расстегнута, у другого были слишком тесные брюки. Эмма заметила коричневое пятно на воротнике у первого полицейского.