Энн Райс - История похитителя тел

Это было невероятно, абсолютно невероятно. В своей эйфории я проникся уверенностью, что навеки сохраню воспоминание об этом на первый взгляд ничем не примечательном дне.

Обратный путь в Джорджтаун подчас казался мне невыполнимым подвигом. Не успел я покинуть Мемориал Джефферсона, а небо уже заволокли тучи, и оно быстро окрасилось в уныло-жестяной цвет. Свет засыхал, словно жидкость.

Но мне нравились и более меланхоличные проявления жизни. Меня гипнотизировал вид смертных, суетливо запирающих магазины и спешащих навстречу ветру с полными сумками продуктов, вид загорающихся фонарей, ярких и почти веселых на фоне сгущающегося мрака.

Сумерек не будет, понял я. Как грустно! Но вампиром я часто созерцал сумерки. Что же мне жаловаться? Тем не менее на одну секунду я пожалел, что провожу это бесценное время в пасти свирепой зимы. Но по непонятным мне самому причинам я хотел именно этого. Зима, суровая, как зимы моего детства. Как зима в Париже, когда Магнус понес меня в свое логово. Я был удовлетворен. Я был доволен.

Добравшись до агентства, даже я уже понимал, что жар и простуда меня доконали и придется искать жилье и пищу. К своей большой радости, я обнаружил, что деньги прибыли. Для меня отпечатали новую кредитную карточку на имя Лайонела Поттера – один из моих парижских псевдонимов – и подготовили полный бумажник дорожных чеков. Я рассовал все это по карманам и на глазах потрясенного клерка сунул туда же и тридцать тысяч долларов.

– Вас непременно кто-нибудь ограбит! – прошептал он, перегибаясь через стойку.

Я с трудом воспринимал его слова о том, что нужно побыстрее отнести деньги в банк, пока он не закрылся. А потом пойти в больницу, успеть до метели. Сейчас у многих грипп, такое впечатление, что каждую зиму чуть ли не эпидемия начинается.

Чтобы облегчить себе жизнь, я со всем согласился, но не имел ни малейшего намерения провести оставшиеся часы смертной жизни в лапах врачей. К тому же этот шаг был излишним. Все, что мне нужно, решил я, – это горячая пища, горячее питье, мягкая гостиничная постель и покой. Тогда я смогу вернуть Джеймсу тело в сносном состоянии и благополучно перескочить в собственную оболочку.

Но прежде всего надо переодеться. Было только четверть четвертого, у меня оставалось еще почти двенадцать часов, и я ни минутой дольше не собирался терпеть эти грязные, жалкие тряпки!

Я оказался у большого изысканного торгового центра Джорджтауна как раз в момент закрытия – люди спешили домой, чтобы не попасть в метель, но мне удалось уговорить служащих пропустить меня в отдел дорогой одежды, где я на глазах нетерпеливого клерка набрал целую кучу всевозможных вещей, которые могли мне понадобиться. Когда я передавал ему пластиковую карточку, на меня нахлынула волна головокружения. Меня позабавило то, что он внезапно забыл о своем нетерпении и принялся предлагать мне разнообразные шарфы и галстуки. Я с трудом понимал, о чем он говорит. Ладно, заверните. Все это мы отдадим мистеру Джеймсу завтра, в три часа пополуночи. Мистер Джеймс любит получать вещи даром. Конечно, еще один свитер, да, и шарф – почему бы и нет?

Ухитрившись сбежать от него с тяжелым грузом блестящих коробок и мешков, я испытал новый приступ головокружения. Вокруг меня разверзлась чернота, я вполне мог упасть и потерять сознание. Мне на помощь пришла приятная молодая женщина:

– У вас такой вид, точно вы сейчас упадете в обморок!

Теперь я чрезмерно вспотел, и даже в теплом торговом центре мне было холодно.

– Мне нужно только такси, – объяснил я ей.

Но найти его было невозможно. Толпа на Эм-стрит изрядно поредела, и снова начался снегопад.

В нескольких кварталах отсюда я приметил красивый кирпичный отель, носящий очаровательное романтическое название «Четыре времени года». К этой цели я и направился, помахав на прощанье прекрасному доброму юному созданию и нагнув голову, чтобы защититься от злобного ветра. «В «Четырех временах года» мне будет тепло и покойно, – весело думал я, с удовольствием произнося про себя это исполненное смысла название. – Я смогу там пообедать, и мне не придется возвращаться в жуткий дом, пока не подойдет час обмена».

Дойдя до вестибюля гостиницы, я нашел ее более чем удовлетворительной и выложил круглую сумму в залог того, что в течение моего проживания Моджо будет вести себя столь же аккуратно и воспитанно, как и я сам. Апартаменты оказались роскошными, окна выходили на Потомак, бледный ковер простирался до горизонта, ванная подошла бы и для римского императора, в красивых деревянных шкафчиках прятались телевизоры, холодильники и великое множество прочих приспособлений для удобства клиентов.