Андрей Воронин - Слепой. Защитнику свободной России

– Хорошо, что он поправляется. Ну все, вроде новостей у меня больше нет, кроме одной, – Сиверов сделал паузу в разговоре, подыскивая слова.

– Новость хорошая или плохая? – насторожилась Лаврентьева.

– Наверное, нейтральная. В течение этого месяца, к сожалению, я не смогу тебе позвонить.

– А почему? – искренне удивилась Оксана. – Мне кажется, что минутку всегда можно найти. Или я могу тебе звонить. Мне нетрудно.

– Скажу тебе прямо. Это условие главного редактора. Я не должен никому звонить, мне надо вжиться в роль по-настоящему.

– Да пошел этот твой редактор… Направлений в русском языке, как ты понимаешь, много. Я твоего редактора уже возненавидела.

– Не одна ты. Так вся редакция к нему относится. Но работать же где-то надо. У него есть хорошее качество, перекрывающее многие недостатки. Он не скупится на деньги. За качественно выполненную работу платит весьма прилично, даже по московским меркам.

– Федор, все же хоть один раз в два-три дня позвони, хоть на минутку. В конце концов, твой редактор ничего не узнает. Он же не шпион, надеюсь. Я хочу хоть иногда слышать твой голос, твое дыхание, – взмолилась женщина.

«Не могу же я ей сказать, что отправляюсь в Афганистан на секретное задание?» – с досадой подумал Глеб, а вслух сказал:

– Послушай, Оксана, поверь мне, я бы очень хотел звонить тебе, но на самом деле не смогу. Больше мне добавить нечего. Буду ждать нашей встречи. Не забудь приготовить побольше моих любимых котлет. Договорились? – голос Сиверова звучал так трогательно и убедительно, что Оксана не смогла не поверить ему.

– Хорошо, я буду очень ждать тебя. Скорее возвращайся в Суздаль. А насчет котлет можешь не сомневаться. Их к твоему приезду будет приготовлено в избытке.

– Вот и прекрасно. Оксана, я тебя крепко-крепко целую. И передай Светику, что шоколадом я ее обеспечу в полном объеме.

– До встречи, Федор. Целую тебя.

Глеб отключил телефон и подумал: «Один Бог знает, увидимся мы с Оксаной когда-нибудь или нет. Это уж как получится».

Он вышел на балкон. Ласковый вечерний летний ветер наполнил грудь далеким, смутным воспоминанием о детстве, когда не о чем было тревожиться и волноваться. И все в мире казалось простым и ясным.

Солнце садилось над Москвой, щедро разбрасывая миллионы лучей в окна многоквартирных домов. Ночь ждала своей очереди, чтобы побыстрее занять место дня в вечном, непрекращающемся водовороте времени.

Сиверов постоял немного на балконе, любуясь красивейшим закатом. Затем он потянулся, вдохнул воздух полной грудью и возвратился обратно в квартиру. Приняв холодный, бодрящий душ, он приготовил себе чашку крепкого кофе и сел на диван рядом с журнальным столиком. Перед собой Глеб положил ручку и блокнот. Он насладился ароматным густым напитком и начал делать в блокноте пометки касательно оружия и снаряжения, которые ему необходимо взять с собой в Афганистан. Иногда Сиверов останавливался, подолгу думая, затем снова записывал или решительно вычеркивал ненужное; ведь на счету был каждый грамм, так что взять надо было только самое важное, без чего на самом деле не обойтись. Глеб понимал, что все это оружие и снаряжение придется тянуть на себе. А горы не прощают неуважительного к себе отношения. Этот непреложный закон он хорошо знал. Во время войны в Афганистане, когда разведгруппа шла на боевой выход – устроить засаду или разбить караван с оружием, перевозимым моджахедами, солдаты и офицеры предпочитали брать с собой побольше патронов и других боеприпасов, откладывая в сторону тяжелые банки с тушенкой. Голодному выжить можно, а вот остаться в бою без патронов – это означало верную смерть.

Закончив к полуночи разбираться со списком, Глеб еще несколько раз внимательно перечитал его и в конце концов остался доволен проделанной работой. Постелив на диване, он выключил свет и лег спать.

Только сон никак не приходил. Закрывая глаза, Сиверов видел вращающиеся лопасти боевых вертолетов на фоне гор. Вертолеты, отстреливая тепловые ловушки против «Стингеров», проносились куда-то вдаль. Иногда тишину гор взрывали автоматные и пулеметные очереди. Вертолеты ложились на боевой курс и атаковали цели ракетами и пулеметным огнем. Затем движение лопастей стало более медленным, и Глеб незаметно для себя погрузился в тяжелый сон.

Проснулся Сиверов ровно в шесть утра. Приняв душ и позавтракав, он позвонил Потапчуку.

– Доброе утро, Федор Филиппович, – бодро сказал Сиверов.