Семен Глинский - Игра навылет

– Георгич высосал, – объяснила Варвара. – Заявился утром злой как чёрт. Накануне с женой поцапался – вроде бы она на развод подаёт. Что там между ними вышло – не знаю… так они жили хорошо.

– Долго хорошо не бывает. – Эту горькую истину она смогла постичь на собственном опыте. – Жизнь вообще – штука короткая.

Варвара вздохнула тяжело.

– Ты узнавала про операцию?

– Чёрт, как горит всё внутри. – Она помассировала себе грудь. – Уже и таблетки не помогают.

Варвара взяла её руку и сжала крепко пальцами запястье.

– Что тебе сказал профессор?

– Что он мог сказать? – Она вырвала руку и, отстранившись от Варвары, закрыла ладонью лицо. Боялась, что разрыдается, и, удерживая слёзы, давила с силой на веки. – Они все твердят одно и то же. Нужно срочно делать операцию, и лучше не здесь, а за границей. В Германии или во Франции.

– Ну и во сколько это обойдётся?

Она вынула из сумки пластмассовый пузырёк. Открутила пробку и, высыпав на ладонь две таблетки, закинула их в рот.

Варвара принесла ей минералки, и, выпив холодной воды, она успокоилась. Было бы из-за чего переживать – к ней это в самом деле не имеет никакого отношения.

Сообщила равнодушно, так только, для справки:

– Огромная сумма, просто астрономическая. У меня таких денег нет, и никто мне их не даст.

Явился Георгич и, посмотрев хмуро на женщин, пошёл открывать окно.

– Надымили – нечем дышать. На лестницу нельзя было выйти покурить?

– Пообщался с адвокатом? – спросила Варвара. – Объяснил он тебе твои права?

– Ничего она от меня не получит, – убеждённо сказал Георгич. – В чём пришла – в свитерке и в джинсах – в том и уйдёт.

У него на столе лежала фотография. Молодой офицер обнимает красивую женщину, а та отворачивается и пытается отпихнуть его от себя.

Он вытащил снимок из-под стекла и, разорвав на мелкие клочки, выкинул в мусорную корзину.

– Выходит, ты опять свободный мужчина? – стрельнула в него кокетливо глазками Варвара. – Тебе нужна женщина, так ведь? Я предлагаю в первую очередь обратить внимание на своих коллег. Нас ты, по крайней мере, знаешь уже достаточно хорошо, и мы тебя не кинем.

Зазвонил призывно телефон, и, сняв трубку, Георгич ответил:

– Да, есть тут такая. Сейчас позову.

– Кого спрашивают? Меня?! – удивилась она. – Кому я могла понадобиться?

– Это Гришечкин, доктор. Мы с вами познакомились два часа назад, в парадной. У вас всё в порядке? Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, всё хорошо. – Прикрыв ладонью трубку, объяснила коллегам: «Старикан один чудаковатый, заклеил меня в подъезде». – А как вы узнали мой телефон?

– Это было несложно. – Рядом гоготали гуси, и она догадалась, что он звонит с какой-то птицефермы. – Связался с офисом, в котором умер попугай, – и они дали мне номер вашего турбюро.

– Вы сейчас где находитесь? – поинтересовалась она. – За городом, да? Лечите гусей?

– Да, тут ферма небольшая, рядом с Павловском. – Она слышала, как он сказал кому-то: «Я не буду бегать за ними по всему двору. Гоните их в сарай». – Делаю прививки.

– Вы туда на своей машине приехали? – У неё в голове неожиданно зародился план. – В Павловске встретить меня сможете?

– Да, я на колёсах, – ответил доктор, – и, разумеется, вас встречу. Вы когда планируете прибыть?

– Постараюсь сейчас уйти с работы. Если, конечно, начальник меня отпустит. – Георгич мотнул в знак согласия головой. – Да, шеф даёт добро. Значит, в половине четвёртого буду уже сидеть в электричке.

– Замечательно, – обрадовался Гришечкин. – Я так нехорошо поступил – оставил вас в беспомощном положении. Потом целый день корил себя, и сейчас вы мне даёте шанс. Я постараюсь загладить свою вину и быть вам максимально полезным.

Она не выбиралась из города вот уже несколько лет и, очутившись на вокзале, с радостью узнавания снова вдыхала пропахший гарью воздух. Слушала объявления по радио, заглушаемые шумом прибывающих и отходящих поездов. Поднималась по истёртым ступенькам на платформу и садилась в переполненную электричку.

Протиснувшись в вагон, осталась в тамбуре и простояла всю дорогу. Со всех сторон давили, пихали в бока локтями, дышали в лицо перегаром. Молодые парни и девки пили пиво, курили и громко ржали – её это не особенно напрягало. Сама была такой. Не так уж в общем-то и давно.

В Пушкине вышло много народа, и дышать стало легче, но самой ей тоже уже нужно было выходить – через пять минут поезд подкатил к Павловскому вокзалу.