Андрей Измайлов - Трюкач

Ошарашилась ряха в петлицах.

Прыгнула Анна Ким из кухни в прихожую, поймала миг хлопка – хлопка входной двери. Была щель, в которую пальнули – и вот сразу захлопнули.

И дробный, ссыпающийся стук каблуков на лестнице.

А в прихожей – гарь и облачко пороховое.

А в комнате – Зоя Лапиньш. Замерла в последнем па.

Кончился стриптиз. Кончился танец. Все кончилось. Жизнь кончилась. Замерла – и куклой упала. Кровь.

А в машину у подъезда впрыгнул джигит. И второй джигит, шофер, рванул с места в карьер.

Долг платежом красен.

Ты, дорогой, лишил нас украшения «Востока»?

Мы, дорогой, лишим тебя украшения «Запада». Или как ты переназвал наш «Восток»? Как бы ни переназвал – он был и останется «Востоком».

На какую-то долю секунды раньше прозвучал выстрел в Зою Лапиньш. И выстрел был и остался один.

«Айвер Джонсон» так и не сказал своего слова. Блеснул блесной в воздухе – высоко, очень высоко. Прямое попадание – стекло вдребезги. И успокоился на полу, на ковре, среди мягкой мебели. Обрел прежнего хозяина – Юрия Аврумовича Чилингарова. Только хозяина и нету, и не будет…

Казалось бы, буквально вчера (позавчера? позапозавчера?) бесился в пьяном горе, в пьяной ненависти Юрия Чилингаров – здесь же, в своем гнездышке. Опустело гнездышко. Опечатано.

Гуртовой внимателен и сосредоточен: это не просто бумага, это документ, заявление.

Если по уму, если скрупулезно следовать установленному порядку, то подобные заявления надобно заявителю подавать на имя прокурора или – первая инстанция – участковому, по месту жительства, Сердюкову тому же.

Но вот… сидит перед Гуртовым заявитель… заявительница. Она в тонкостях субординации и прочих тонкостях не разбирается. Пришла сама в управление и положила на стол капитану Гуртовому исписанный листок. Почему-то выбрала именно его, Гуртового. И сидит истуканом, изящной нецке – и в глазах у нее полнейшая безучастность, сколь бы ни пронизывал ее Гуртовой взглядами исподлобья, бросая их поверх листка-документа.

– Хорошо, гражданка Ким. Рассмотрим. У меня к вам несколько вопросов. Вы готовы на них ответить?

Гражданка Ким готова на них ответить.

– Когда вы последний раз видели сестру?

Гуртовой – зам. А тот, чей он зам, стоит навытяжку перед селекторным телефоном и пришибленно оправдывается-докладывается:

– Товарищ генерал-майор! Мы принимаем все меры! Мы прилагаем все силы!

– Гроша выеденного не стоят все твои меры, подполковник, гроша выеденного! Мне и в Москву звонят, а вы все там у себя… херней занимаетесь! Что там за Гуртовой у тебя?! Он хоть чем-нибудь у тебя занимается?!

– Точно так, товарищ генерал-майор!

– Херней он у тебя занимается! Ну-ка, дай его к телефону! Непосредственно! Где он у тебя?!

Он, Гуртовой, в своем кабинете. С гражданкой Ким.

– Гуртовой! Срочно! Ко мне! – гавкает селектор.

– Я занят.

– Что-о-о? Капитан-н!!!

– Е-есть! – и малому Степе, объявившемуся на пороге – Евсеев, побудь. Вот, прочти пока.

Малой Степа остолбенел было, обнаружив гражданку Ким. Готовый соблюсти при задержании особую осторожность.

Однако сказал бы товарищ капитан столь буднично «побудь», если бы это была она, та самая?

Однако – вдруг та самая?!

Юность всегда готова на подвиг. Подвиг – остаться один на один с опасным правонарушителем. Но… не осрамиться бы, не сесть бы в лужу – вдруг… не та самая?!

Малой Степа и зарефлексировал: выражал всем видом, что – начеку, но и… просто выполняет распоряжение старшего по званию – он пока побудет, прочтет пока, стараясь при этом не выпускать из поля зрения эту… ту самую? не ту самую? И Степа Евсеев весь – то ли опасливый восторг, то ли плохо изображаемая суровость, то ли растерянность младшенького, которому на голову нежданно-негаданно свалилось…

Он будет за старшего. Он деловито, как за свой, усядется за стол капитана Гуртового. Бестолково попереставляет канцелярские принадлежности, хмуро изучит бумагу (сказано: «Прочти пока!»), взросло шевеля бровями, проницательно посматривая на заявительницу – хоть бы шевельнулась! Он побарабанит пальцами, повертит авторучку, схватится за трубку телефона. Служба, служба! И опасна и трудна! Он пощелкает тумблерами селекторной связи… За старшего оставлен, работы невпроворот-невпрогреб. И – селекторная связь после щелчка нежданно- негаданно донесет обрывок начальственного нагоняя:

– Гроша выеденного не стоит твоя работа, Гуртовой, ты меня понял?! Ни твоя работа, ни ты сам! Гроша выеденного, понял?! Повтори!