Борис фон Шмерцек - Второй Грааль

Она встала на подкашивающиеся ноги, чтобы рассмотреть следующего пациента, чернокожего мужчину преклонного возраста. Его руки были также обезображены, кроме того, несколько опухолей в форме картофеля покрывали лицо. Одна над левым глазом, одна на скуле и одна на подбородке. Женщина на кровати рядом выглядела не лучше. Рейхан зажала рукой рот и, нетвердо держась на ногах, направилась к выходу. Там она чуть не столкнулась с Мустилем Масуфом, коллегой, чья дочь болела синдромом Гетчинсона — Гилфорда. [21] Детской прогерией.

— О, Аллах, как ты меня испугала! — сказал он.

— Ты меня тоже, — пробормотала Рейхан, все еще пребывая в шоке от ужаса. — Что… что случилось с этими людьми?

Мустиль осторожно коснулся ее плеча:

— Очевидно, доктор Гольдман до сих пор тебе еще не объяснил, чем мы здесь занимаемся?

Она покачала головой.

— Ну, когда-нибудь ты все равно должна об этом узнать, так почему не теперь, — сказал Мустиль.

Он казался подавленным.

— На этих людях испытывалась вторая фаза терапии. Неудачно, как ты видишь. Деформации — это и есть пораженные опухолью места. Неизлечимые. Первые серии опытов вообще были сплошной катастрофой. Правда, вирус Эпштейна — Барра делал свою работу, но при последующей частотной терапии были проблемы. Это — последствия. — Он обвел взглядом зал. — Мы ввели этих людей в искусственную кому и поддерживаем их жизнь с помощью аппаратуры. Без аппарата «сердце — легкие» они уже давно умерли бы. Даже с аппаратурой случаются смертельные случаи — пятеро умерли только за последнюю неделю. Из-за высокой смертности Гольдман срочно перенес время начала терапии на более ранний срок.

Рейхан задрожала.

— Если для этих людей нет никакого лечения, зачем тогда поддерживать их жизнь? — спросила она.

— Я знаю, что это звучит ужасно, но их используют в качестве «организмов-хозяев». Наш модифицированный вирус Эпштейна — Барра до сих пор не удалось вывести в пробирке, он размножается только в человеческом теле. Из крови этих людей вирусологи производят препарат для второй фазы. Так сказать, эликсир жизни. Препараты для завтрашнего курса терапии были подготовлены сегодня в полдень.

Рейхан поспешила покинуть зал, так как ощутила подступившую тошноту. Эпштейн — Барр. Рак. Сколько людей доктор Гольдман обрек на такую ужасную участь? Вероятно, ему потребовались сотни подопытных. Где они?

Сожжены в доменной печи, содрогаясь, ответила себе самой Рейхан. Так делали раньше с трупами животных.

Одинокая слеза покатилась по щеке Рейхан.

Затем ею овладели ярость и отчаяние. Мысль, что Гольдман и его помощники причинили людям столько горя и за свою подлость еще будут вознаграждены чрезмерно длинной жизнью, казалась Рейхан невыносимой. Эти страдающие манией величия преступники должны быть наказаны. Но как, если закон не имел никакой власти в пределах дворца?

Рейхан бросилась в глаза табличка на двери: «Лаборатория вирусологии». У нее возникла одна мысль.

«И да простит меня Аллах, — подумала она. — Или благословит за это».

Она удостоверилась, что в коридоре никого нет, и незаметно проскользнула в дверь.

В половине первого Рейхан уже находилась на своем рабочем месте. С каждой секундой ее волнение возрастало. Через полчаса начнется операция по освобождению.

От Мустиля Масуфы она узнала, где размещались Энтони Нангала и суданцы.

Еще двадцать минут она продолжала работать в операционной, стараясь сосредоточиться. Затем настало время действовать. Без каких-либо объяснений она покинула коллег, сказав только, что скоро вернется назад. Но она не собиралась возвращаться. Она покинет этот дворец навсегда — и не одна.

Рейхан проскользнула по коридору к раздевалке и взяла из своего шкафчика полиэтиленовый пакет. Затем поспешила в комнату Энтони Нангалы. Он даже не повернул к ней голову, продолжая пристально глядеть в потолок.

— Я пришла сюда, чтобы освободить вас, — сказала она. — Что с вами? Вы совсем не рады?

Нангала фыркнул, в глазах поблескивала влага.

— Сегодня мне сделали инъекцию. Вирус, вызывающий рак. Только облучение электромагнитными волнами определенной частоты может меня излечить. Это значит, что, если я покину дворец, я умру.

На это Рейхан не рассчитывала. В отчаянии она схватила Нангалу за руку:

— Если вы не поможете мне, я не справлюсь. И тогда умрет гораздо больше людей. Уже сегодня ночью!

Нангала стиснул зубы. Рейхан видела, как ходят желваки на его лице. Она желала сказать ему что-нибудь утешительное, но ничего не приходило на ум.