Борис фон Шмерцек - Второй Грааль

Однако очень быстро такая масса народа вышла из-под контроля, и Петр уже был не в силах это предотвратить. Во всех больших городах, в том числе в Вормсе, Кёльне, Майнце и Праге, дело доходило до бесчинств. Больше всего пострадали евреи. Шайки крестоносцев грабили евреев на улицах, мародерствовали в магазинах и домах и не раздумывая убивали тех, которые пытались защититься. Вскоре повсеместно распространилось прозвание «палачи Христа».

Когда разбойничьи шайки крестьян появились у стен Константинополя, они потребовали от византийского императора Алексия корабли, чтобы пересечь Босфор. Так как император был не в восторге от такой толпы непрошеных гостей, то он согласился на их требования. Однако триумфальному шествию крестьян на другом берегу моря пришел внезапный конец, так как турки-сельджуки, испытанные в боях воины, были готовы к ожесточенному сопротивлению. В течение кратчайшего времени тысячи христиан сложили головы на языческой земле. Ни один из них не вернулся на родину.

Трагический конец крестового похода крестьян питал ярость следующих из Европы солдат и рыцарей. Намерение освободить Иерусалим только окрепло, так как если даже простые крестьяне отдали свои жизни за правое дело, то знатные люди желали, нет, были обязаны последовать их примеру.

Именно такую цель преследовал Петр Амьенский, посылая послушных ему крестьян через Босфор. Сам же он остался в Константинополе, прекрасно понимая, что деревянные дубины и навозные вилы не смогут противостоять лукам и мечам. Он знал, что крестьяне никогда не достигнут Иерусалима, и принес их в жертву целям Приората. Гибель пятнадцати тысяч крестьян стала вызовом для восьмидесяти тысяч следующих за ними рыцарей и солдат. Когда Петр в кругу посвященных сообщил об этом и все одобрительно похлопали его по плечу, я впервые задумался, не совершил ли я ошибку, вступив в Приорат. Однако я тут же отбросил все сомнения, позволив убедить себя в том, что поиск Грааля, истинного блага, оправдывает любые жертвы.

Летом 1097 года армия крестоносцев достигла Никеи, где годом раньше сельджуки перебили наших крестьян. После короткой осады мы вынудили город сдаться. Несколькими днями позже, 29 июня, на перевале Дорилей мы нанесли язычникам ощутимое поражение. Оттуда мы отправились на юг, к горам Таурус.

Дальнейшее продвижение становилось все тяжелее. Палящая жара обжигала почву, под тяжестью железных доспехов было трудно идти. Жажда и голод стали нашими постоянными спутниками. За недостатком воды мы жевали стебли верблюжьих колючек, пытаясь смягчить воспаленные глотки. Из-за песчаной пыли, поднимаемой копытами лошадей, и горячих сильных порывов ветра слипались глаза. Разбивая вечером, после бесконечных дневных переходов, палаточный лагерь, мы часто чувствовали себя настолько усталыми, как будто уже провели решающее сражение.

Чем дальше мы продвигались, тем чаще высшие военачальники армии затевали ссоры, вступая друг с другом в борьбу за власть в захваченных городах, таких как Эдесса и Антиохия. Каждый хотел получить свою долю военных трофеев, каждый мечтал стать графом вновь созданного крестоносцами государства. Только Готфрид Бульонский и Приорат Сиона воздерживались от подобной возни. Они хотели сберечь силы до прибытия в Священный город.

Через два года после того, как мы пересекли Босфор, мы наконец достигли нашей цели. Седьмого июня 1099 года мы взобрались на холм и увидели лежавший перед нами Священный город. При виде его многие опустились на колени и возблагодарили Господа за то, что он невредимыми провел нас через множество опасностей и лишений к этому месту. С того момента холм, на котором мы находились, стали называть Монжуа, горой радости.

С Монжуа мы также увидели, что овладеть Иерусалимом будет очень непросто. Положение города было таково, словно некто специально создавал эту местность неприступной. Иерусалим лежит на высоком плато, доступ к которому возможен только с севера. С других сторон плато ограничивается глубокими ущельями. Кроме того, Иерусалим располагает мощными, построенными еще в римские времена оборонительными стенами. Укрепление, способное выстоять против любого врага.

Наше положение ухудшалось еще тем, что источники воды рядом с городом были непригодны для употребления: либо засорены, либо отравлены. Кроме того, жители увели весь скот. Мы понимали, что нам вновь предстоит мучиться от голода и жажды.