Майкл Корита - Зависть ночи

Не перезвонил. И если первый вызов не был результатом ошибки, значит, был предупреждением.

На веранде Эзра был один. Вон и Рени так и сидели в доме. Эзра направился к ним.

— Дождевики у вас имеются?

Они сидели в гостиной, бок о бок. Вон что-то хрипло шептал Рени на ухо, и, услышав вопрос Эзры, оба уставились на него так, точно он перешел на неизвестный им язык.

— Что? — спросила Рени.

— Дождевики? Если нет, в лодке найдется пара пончо.

Вон поднялся на ноги:

— О чем вы говорите? Если пойдет дождь, так у нас есть крыша над головой.

— Считайте, что больше ее нет. Мы отправляемся на лодочную прогулку, ребятки. И отправляемся быстро.

Теперь на ноги поднялась и Рени:

— Что случилось?

— Да ничего не случилось, — сказал Вон. — Он попросту спятил. Какие еще, к чертям собачьим, лодочные прогулки?

— Заткнитесь, — приказал Эзра, и Вон заткнулся.

— Они направляются сюда, — произнесла без вопросительной интонации и без тревоги в голосе Рени.

— Очень может быть, — ответил Эзра.

— Куда мы поедем?

— Пока не решил, но лучше бы нам поторопиться.

— Отдайте мне пистолет, — потребовал Вон. — Если они едут сюда за нами, я хочу, чтобы мой чертов пистолет был при мне.

Эзра смерил его холодным, безразличным взглядом:

— Когда дело дойдет до перестрелки, я позабочусь о том, чтобы в ней приняли участие и вы.

Амбал с пистолетом трижды указывал ему, куда свернуть. Они проехали миль пять, прежде чем он приказал Фрэнку заехать за полуразвалившийся бар с табличками «ЗАКРЫТО» и «ПРОДАЕТСЯ» в окнах. Там Фрэнк остановился, выключил мотор. Вокруг виднелись только заброшенные дома, деревья да говорившая о близости болота, колеблемая ветром осока.

— Все, теперь сидим, ждем и никто не произносит ни слова.

Верзила положил свою «беретту» на колени, развернув ее дулом в сторону Фрэнка.

Они просидели так минут пять, может быть, десять. Наконец зашуршал гравий: на парковку въехала еще одна машина. Рядом с пикапом остановился светло-синий мини-вэн с тонированными стеклами, и из него вылез мужчина. Фрэнк помнил, как он ударил Моуэри пистолетом по лицу.

— Выходим, — сказал сидевший рядом с Норой бандит. Фрэнк открыл дверцу и вышел из машины. Ему впервые представилась возможность взглянуть в лицо второму гангстеру, и взгляд его Фрэнку не понравился. Гангстер довольно долгое время смотрел Фрэнку в глаза, потом отвернулся, сдвинул боковую дверь мини-вэна, и Фрэнк обнаружил прямо перед собой Девина Маттесона.

Последний и единственный раз Фрэнк видел его восемь лет назад, в Майами. Они провели вместе не так уж много времени — час, быть может, — однако и этого хватило, чтобы неприязнь к Девину пустила в душе Фрэнка крепкие корни. Правда, от той встречи у него остались в памяти два качества Девина: высокомерие и сила. Теперь сила отсутствовала.

Девин сидел, привалившись боком к спинке сиденья, у него на коленях лежал пистолет, однако создавалось впечатление, что даже держать голову поднятой ему удается ценой больших усилий. Темный загар и крепкая нижняя челюсть украшали теперь лицо совершенно изможденного человека. Под рубашкой бугрились плотные повязки.

Вон соврал. Теперь в этом сомневаться не приходилось. Двое бандитов, гонявшихся за ним и Рени, были людьми Девина.

— Совершенно безумный мир. — Голос Девина исходил, казалось, прямо из его сдавленной повязками груди. — Я посылаю сюда двух ребят, чтобы они сделали простую работу, и кто же принимается совать им палки в колеса? Не кто иной, как сам Фрэнк Темпл-младший.

— Третий, — сказал Фрэнк. — Младших здесь нет.

Несколько мгновений Девин молча смотрел на Фрэнка, потом негромко рассмеялся и обратился к одному из своих головорезов:

— Ты слышал? Ну точно, это его сынок. «Младших здесь нет».

Он снова засмеялся, и от этого смеха на Фрэнка накатила добела раскаленная ярость. Однако он заставил себя стоять спокойно. Пусть посмеется.

Смех прервался.

— Ты не хочешь объяснить мне, Темпл Третий, какого дьявола ты тут делаешь?

— Я приехал, чтобы отослать тебя восвояси, — сказал Фрэнк.

— Что?

— Эзра Баллард сказал мне, что ты возвращаешься. А мы с ним считаем, что этого допускать не следует.

В глазах у Девина появилось выражение, в котором поровну смешались удивление и гнев.

— Баллард — чокнутый старый ублюдок. Не знаю, что он тебе наговорил, но все это чушь. Что я сдал твоего папашу? Вранье.

На этот раз Фрэнку показалось, что сдержать гнев ему не удастся. Однако удалось.