Томас Гиффорд - Ассасины

Выбора у Инделикато не осталось, он должен был соблазнить Санданато. Наш Пьетро был уязвим только в одном плане, Инделикато понял, что можно апеллировать к его фанатизму. Пьетро любил меня, восхищался моей способностью привлекать к служению Церкви и богатых, и бедных. Но при этом не считал меня человеком благочестивым и часто молился за мою грешную душу. Инделикато завербовал его еще в самом начале, как только узнал о болезни Каллистия, и твердо вознамерился стать новым Папой. И вот бедный Пьетро стал его шпионом и соучастником в кровавом убийстве. Для Августа Хорстмана Пьетро стал «голосом» Саймона. Все знают, что Пьетро был моей «тенью», знал обо всех моих действиях и самых сокровенных планах. Ему предстояло объяснить все Хорстману, и тот должен был поверить. Пьетро предназначалась роль кнопки на пульте дистанционного управления. Когда Санданато рассказал мне, что Хорстман едва не убил Дрискила в Принстоне, я уже был почти уверен в том, что Санданато работает на Инделикато...

Дрискил так и прожигал взглядом Санданато. Тот обмяк в кресле, точно жизнь выходила из него по каплям. Он не двинулся с места с того момента, как Д'Амбрицци приказал ему сесть. Бен Дрискил тоже впал в состояние, напоминающее транс.

— И что же, Хорстман подтвердил эту вашу версию? — спросила сестра Элизабет. — Или это всего лишь ваши домыслы?

— Можете не сомневаться, сестра. Я говорил с Августом два дня тому назад. Он рассказал мне все, что знал... В том числе и о том, как нанял человека, напавшего на вас. Бедняга, он должен был просто припугнуть вас, а вместо этого свалился с балкона. Простодушный, доверчивый человек, некогда он спас мне жизнь. Прошел через пытки в гестапо, позже наконец обрел свое скромное пристанище и жил бы спокойно и счастливо до конца дней... Но не вышло. Именно поэтому, сестра, я со всей ответственностью могу заверить вас, что убийств больше не будет.

С губ Санданато вдруг сорвался страшный, почти звериный крик, полный отчаяния и боли. Крик человека, который осознал, что навлек своим предательством столько бед, что поклонялся не тому божеству. Он вскочил, перевернул стул, пробормотал нечто невнятное и начал отступать к двери.

Тут и Дрискил тоже вскочил. Лицо его побелело от ярости.

— А ну, стой! — крикнул он.

Все присутствующие словно окаменели.

Д'Амбрицци приподнял руку. Санданато остановился, изогнулся всем телом. На губах его выступила пена. Глаза вылезли из орбит. И он не сводил их с сестры Элизабет. Та инстинктивно отпрянула, но взора не отвела.

— Ты, — прошипел Санданато, — ты же понимала меня... мы говорили, сестра. Соглашались, что Церкви необходимо очищение... зло на службе у добра... Неужели ты не можешь внушить им, что следует делать... — Голос его дрогнул. Он вытер губы рукавом сутаны. Лицо блестело от пота. — Скажи им! Ради бога, умоляю!...

— Я никогда не прощу тебя за то, что ты натворил... — Она покачала головой и отвернулась. — Да нет, ты просто безумен...

— Ступай, Пьетро, — сказал Д'Амбрицци.

Дверь тихо затворилась. Он ушел.

— Ваше преосвященство, — заговорил Дрю Саммерхейс сухим деловитым тоном, — может, вы все же объясните, что мы должны делать? Как быть с Инделикато? Это он привел в действие механизм уничтожения... И теперь находится у Папы. Наставьте нас.

— Все эти рассуждения о следующем Папе преждевременны. Со временем увидим, на все воля Божья, — спокойно и твердо произнес Д'Амбрицци.

— Да к чертям собачьим эту волю! Довольно с меня этой ханжеской болтовни! — громко и яростно воскликнул Дрискил. — Не Господь приставил «ствол» к затылку моей сестры! Не он перерезал горло брату Лео! Не Господних рук это дело. За все должен отвечать человек! Тот сумасшедший, который только что вышел отсюда на свободу, тот психопат-убийца, спустивший курок, полоснувший старика по горлу!... И, наконец, тот чертов маньяк, что сидит сейчас у Папы. Что делать со всеми этими убийцами, вот что скажите!

— А вы что предлагаете, мистер Дрискил?

— Где Хорстман? Вы с ним недавно говорили...

Д'Амбрицци покачал головой.

— Он ушел. Я отослал его, пусть живет тайно и тихо, под вымышленным именем. Я выслушал его исповедь и отпустил ему грехи. Его предали, и делал он то, чему его учили всю жизнь. Он мучается своей виной, более чем достаточное наказание.

— Возможно, для вас. Но не для меня. Только сам я могу за себя говорить... И кстати, вы не рассказали нам об Архигерцоге. В чем его секрет, кто он? Почему вы его покрываете? Ведь и он тоже вас предал... Обо всем знали только трое: вы, Архигерцог и Инделикато. И он предал вас Инделикато. Где он теперь? Его нет среди мужчин на том снимке, он не был убит. И Инделикато не стал использовать Хорстмана для его устранения. Знаете, я думаю, Архигерцог — это часть плана Инделикато... Думаю, он был союзником Инделикато и вашим врагом с тех самых пор, как раскрыл заговор Пия. Думаю, Инделикато и Архигерцог объединились в попытках помешать вам стать Папой, потому что им не нравился путь, по которому пошла Церковь... Они понимали, что вы на стороне Вэл, этого оказалось достаточно. Несколько человеческих жизней — невелика цена за возможность припугнуть курию и Ватикан, заставить кардиналов выбрать Папой Инделикато. Так почему вы молчите, покрываете этого Архигерцога?