Тара Мосс - Алчность

Следующий вопрос — что будет потом? Трудно загадывать наперед, когда ставишь перед тобой такую цель. Останется ли он в Азии? Начнет ли новую жизнь? Возможно, он больше никогда не увидит мать, Австралию. А где он достанет денег без матери?

Разволновавшись, Эд поднялся, обулся и взял пиджак. Обтер руки гигиеническими салфетками и положил в карман несколько штук про запас. Сунул в бумажник двадцать гонконгских долларов. Наличность Тюремщицы быстро таяла.

Эд решил, что пора начать прочесывать бары в квартале развлечений. Вдруг да отыщется способ раздобыть немного денег, или, еще лучше, может быть, сегодня — именно та ночь, когда он найдет Макейди.

Он осторожно открыл дверь своей комнаты, убедился, что гостиная пуста, и зашел в ванную, чтобы ополоснуть лицо и вымыть руки — два, даже три раза, — прежде чем выйти из квартиры.

Ты почуяла меня, Мак? Чувствуешь, что я иду к тебе?

Надень для меня свои туфли на «шпильках».

Это предначертано нам судьбой.

— Эй, как тебя там? Ах, да, Макейли, верно?

Мак подняла глаза от меню и увидела Габби, несносную модель-англичанку, соседку по квартире. Та сидела на стуле в шелковой блузке, выставив напоказ костлявые плечи. Темный грим размазался вокруг ее кошачьих глаз, и поэтому она казалась еще более тощей, чем накануне вечером. Когда Габби встала, ее тело как будто растянулось.

— Мое имя произносится Ма-кей-ди, — уточнила Мак. — Но ты можешь называть меня просто Мак.

После шоу Эли Гарнер американка Джен пригласила Макейди и еще нескольких моделей на ужин в ресторане «У Че». Всего собралось восемь девушек, одетых в обычную униформу: модные мешковатые джинсы и открытые топы.

— Ладно, Мак, — фыркнула в ответ Габби, словно ей было все равно, что это за имя. Было ясно: она непременно переврет его и в следующий раз.

Джен, сидевшая слева от Габби, наклонилась к Мак. Девушки отличались друг от друга, как день и ночь. При виде яркой, как цветок, Джен, с ее бодрым акцентом Среднего Запада, вспоминались свежескошенное сено и яблочный пирог. Она нечасто появлялась в их квартире, но Мак уже полюбила ее. В отличие от нее Габби смахивала на оскорбленную королеву из второсортного фильма: вечно надутые губы, чадящая сигарета и пренебрежение к людям.

— Красное или белое? — С ходу определить, спрашивает Габби или просто рычит, было довольно затруднительно.

— Спасибо, красное.

— А вам, девочки? Всем красное, да? — Она подозвала официанта. — Нам две бутылки «Канонба бридж».

Официант кивнул и отправился выполнять заказ.

— Так это ваше постоянное место встреч? — спросила Мак у Джен. Она чувствовала, что лучше обращаться к более дружелюбной девушке из тех двоих, с кем она успела познакомиться. Имена остальных она припоминала с трудом. — Должна признаться, что, услышав название «У Че», я сразу подумала о кубинской кухне.

Джен смотрела на нее с недоумением.

— Из-за Че Гевары, — пояснила Мак.

— Нет, это китайский ресторан, — ответила Джен, так и не выказав никаких эмоций. — Его хозяин — одна из местных кинозвезд! — с волнением призналась она. — Мы надеемся, что сегодня он сюда заглянет.

То, что они попали в традиционный китайский ресторан, конечно же не ускользнуло от внимания Мак. Нельзя было не заметить аквариумов с рыбой и прихотливый золоченый декор. Вдоль одной из стен даже тянулась полка с сосудами, заключавшими в себе таинственные высушенные субстанции.

— Вот будет здорово, если он появится! — выпалила Джен, все еще во власти грез о своей кинозвезде.

Габби небрежно кивнула, не слишком интересуясь разговорами ни о гонконгских кинозвездах, ни о кубинской революции. Мак подумала о том, насколько молода — или немолода — Джен. Пролистав меню, Мак быстро поняла, что расшифровать названия блюд — настоящая головоломка. Это вам не ресторанчик «Минь» на Куатра-стрит.

— Может ли кто-нибудь сказать, что такое «Дважды сваренные Суперсладкие Птичьи Гнезда»? — спросила она. Все вокруг рассмеялись.

— Птичья слюна, — сказал сидевший рядом с Мак юноша-модель с до боли знакомым австралийским акцентом. Он наклонился к ней с озорной улыбкой. Загоревший до черноты парень с растрепанными волосами, в трехсотдолларовой майке с разрезами и дизайнерских джинсах, — разрекламированная версия спортстмена-сёрфера. Его звали Шон.

— Птичья слюна… — растерянно повторила Мак и, вскинув бровь, стала ждать, чтобы ей объяснили соль шутки.

— Я вовсе не шучу. Это слюна стрижей-саланганов. Деликатес.