Игорь Середенко - Биодетектив или биология на службе у полиции. Часть первая. Шифр Ван Гога

— С какой это радости? — бросил Ланер.

— А с той, что мне известно о профессоре больше чем вам.

Оба сыщика переглянулись.

— И, каким же образом это стало вам известно? — спросил Ланер. — Не сам ли профессор известил вас об этом?

— Представьте себе, сам, в письме. Одно письмо он написал мне, а другое адресовано вам обоим.

— Покажите, — в приказном тоне произнёс Ланер.

— Сначала, пообещайте, что я буду в курсе всего вашего расследования, — сказала Сальман.

— Нет, это исключено, — произнес Ланер.

— Как знаете. Тогда я вам его не отдам. И ничего вам не расскажу.

— Придется уступить даме, — предложил Бокар. — Но мы мадам находимся на службе, поэтому не всей информацией сможем делиться с вами. Есть и засекреченная информация.

— Это я понимаю, — слегка смягчившись, сказала Сальман. — Тогда обещайте, что дадите мне первой всю возможную информацию по этому делу.

— Хорошо, — сказал Ланер со вздохом. — Это мы вам обещаем.

— Смотрите, я вам доверяю, — произнесла Сальман и, вынув письмо из сумочки, протянула его сыщикам. — Вот оно.

Ланер раскрыл письмо и прочел его вслух: «Это письмо направлено вам Ланер и Бокар. Я хвалю вас за проявленное усердие и острый ум, в стремлении поймать меня. Я решил опередить вас. Лист в камине, найденный вами, не успел, по-видимому, сгореть, поэтому вы читаете эти строки. Адское пламя не забрало мои строки стихов, так же, как и не тронуло тех по вине которых сгорел лес. Сальман уже знает о преступлениях и потому, скорей всего, сделает репортаж об этом. Не препятствуйте ей в этом, это бесполезно, она журналист, и своего добьется. Хоть у вас и хватило ума найти мое скромное жилище в лесу, вы не сможете выполнить остальное, если я этого не захочу. Меня подвела любовь к стихосложению, самому прекрасному, что было изобретено человечеством.

P.S. Пусть теперь человечество узнает правду, но лишь ту, которую ему позволено знать природой. В.Г. ключом ей станет».

— Что вам еще известно? — спросил Ланер.

— В письме, — начала Сальман, — которое было адресовано мне, он пишет о своих преступлениях, и о том, что его толкнуло на это. Он рассказывает и обвиняет этих погибших миллионеров в уничтожении природы и многих миллионов живых существ. В глазах правосудия — он преступник, но для миллионов простых людей, любящих этот мир — он борец за справедливость и настоящий защитник природы.

— Но, ведь он же убивал людей, — сказал Бокар.

— Может они заслужили этого, — пыталась оправдать Сальман.

— И вы об этом написали в газете? — спросил Ланер.

— Естественно. Пусть люди знают о преступлениях против природы, ведь она не может о себе говорить, о своих проблемах. В конечном счете — ее проблемы станут и нашими. Погубив природу, все человечество окажется на грани вымирания…

— Вы явно прославитесь, — сказал Ланер. — Люди, о которых вы написали, сильные мира сего. Это мультимиллиардеры, им подчиняются даже правительства, не то, что законы.

— Но природа им неподвластна, — с гордостью парировала Сальман.

На следующий день они втроем вернулись в Марсель. Вечером после отчёта у комиссара, Ланер зашел в свой кабинет, где находился Бокар сидя за ноутбуком. Свет не горел, а мягкий голубой свет экрана отбрасывал лёгкий голубоватый оттенок на лицо Бокара.

— Запутанное дело, — произнес Ланер со вздохом. — Эта журналистка Сальман действительно сделала репортаж и дала несколько статей в крупные издательства журналов. Она выложила на страницах модных газет и журналов все о преступлениях, мотив и подробности. Комиссар в бешенстве, я только что от него.

— Да, я уже прочел её статьи в Интернете, — сказал Бокар, не отрываясь от экрана. — Но многое ей остаётся и неизвестно, во всяком случае, пока. Профессор Харари дал ей лишь те сведения, которые он посчитал нужным выставить на общее обозрение, придать огласке, утаив главное. А вот зачем он предал их огласке? Этот вопрос пока остается открыт. Его судьба, как и он сам, весьма загадочна и покрыта многими тайнами, уходящими в прошлое. Разгадав их, мы сможем найти и его.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Ланер.

— Ну, во-первых, вспомним о копии картины. Судя по тому, что нам сказали в биогороде, то профессору около 160 лет, а выглядит он на лет сорок.

— Ты что, веришь в эту чушь?! — повысив голос, сказал Ланер.

— Приходится, суди сам. Если этот портрет писал сам Ван Гог, глядя на профессора, когда ему было лет сорок, судя по изображению. А портрет этот Ван Гог написал в 1890 году. Я прочел об этой работе на сайте художественной галереи. То сейчас профессору должно быть около 160 лет, а выглядит он, если верить мэру городка, на лет сорок или сорок пять. Он почти не изменился за последний век.