Челси Кейн - Сердце убийцы

Теперь он размышляет как полицейский детектив. Греттен отнюдь не сразу убивала свои предыдущие жертвы — сначала пытала по нескольку дней и лишь потом избавлялась от трупов. Значит, в запасе есть дня два. Или даже три. За это время его вполне могут отыскать. Генри знает, что он поехал на консультацию к психиатру по поводу очередной жертвы. Арчи хотел видеть Греттен, услышать авторитетное мнение, но не был готов к такому повороту дела. Они обо всем догадаются. Генри догадается. В конце концов парни выйдут на нее по его следу. По дороге он позвонил из машины жене — последний контакт с внешним миром. Сколько времени прошло с момента похищения?

Греттен снова здесь, у края стола, за которым лежит тело, истекая густой бурой кровью. Шеридан вспоминает, как познакомился с ней; она сказала, что пишет книгу и ради этого оставила врачебную практику. Газетные репортажи подвигли ее позвонить ему и предложить свою помощь. То были адские деньки для Арчи и всей опергруппы. Она пригласила его приехать. Нет, не на консультацию, мол, просто поговорить. Расследование этого дела длилось уже почти десять лет. Двадцать три трупа, найденных на территории трех штатов. Прямо-таки убийственная статистика. Она пригласила приехать всех, кто был занят или заинтересован в раскрытии дела. Просто поговорить. Что-то вроде коллоквиума. К удивлению Арчи, многие детективы откликнулись на приглашение. Вероятно, сыграла роль ее привлекательная внешность. Самое забавное, что встреча действительно оказалась полезной. Греттен была очень хороша.

Она отворачивает край белой простыни, которой накрыт Арчи, обнажив его грудь. Детектив отмечает про себя, что лежит совершенно голый, но думает об этом без всякого смущения — простая констатация факта. Ее раскрытая ладонь опускается на его грудь. Шеридан знает, что последует. Он прекрасно помнит фотографии жертв с рваными ранами и следами ожогов на коже. Это неотъемлемая часть ее стиля, визитная карточка.

— Ты догадываешься, что сейчас будет? — спрашивает Греттен.

Надо говорить с ней. Тянуть время. Арчи мычит сквозь пластырь что-то нечленораздельное и движением головы просит освободить рот. Она прикладывает палец к его губам, отрицательно качает головой и произносит:

— Не сейчас.

Потом задает тот же вопрос, но уже со строгой ноткой в голосе:

— Догадываешься, что сейчас будет?

Арчи кивает. Она удовлетворенно улыбается:

— Именно поэтому я приготовила для тебя кое-что особенное, милый. — Поворачивается и берет с ближайшего поддона молоток и гвоздь.

«Любопытно», — думает Арчи, удивляясь своей способности мыслить с клинической невозмутимостью и оставаться безразличным к собственной судьбе. До сих пор Греттен выбирала свои жертвы, очевидно, наугад — мужчин, женщин, юных, пожилых; и хотя следы пыток на трупах становились все обильнее, тем не менее носили явно однотипный характер. Гвоздями она пока еще не орудовала.

Ее лицо светится.

— Я подумала, что тебе захочется какого-то разнообразия.

Кончиками пальцев она нащупывает нужное ребро, ставит гвоздь вертикально острием на кожу и с силой обрушивает на шляпку молоток. Арчи чувствует, как с хрустом ломается ребро, и у него перехватывает дыхание. Острая боль обжигает грудь. Он тщетно пытается глотнуть воздуха. Глаза наполняются слезами. Греттен смахивает слезу с его горящей щеки, ласково проводит рукой по волосам, затем нащупывает очередное ребро и повторяет операцию с гвоздем. Потом снова и снова.

Когда она закончила, целых ребер в теле Арчи становится меньше на шесть. Окровавленный гвоздь падает обратно на поддон, безобидно звякнув. При малейшем движении тело Шеридана пронизывает резкая боль. Таких жестоких мук ему не доводилось испытывать никогда в жизни. Учащенное дыхание, больше похожее на всхлипывания, едва пробивается сквозь забитые слизью носовые проходы, и как он ни старается контролировать работу легких, каждый вдох дается с трудом. «Пожалуй, два дня — слишком оптимистичный прогноз», — решает Арчи. Возможно, он умрет прямо сейчас.

Светлый и выпуклый рубчик шрама на его груди похож на обрывок бечевки. Начинается в нескольких дюймах под левым соском, вьется через заросли темных волос, выгибается аркой, потом еще одной и возвращается к начальной точке, образуя форму сердца.

Арчи всегда чувствует эту полоску твердой, бугристой плоти под полотном рубашки. У него хватает и других шрамов, но только этот, кажется, так и не перестает причинять боль. Детектив знает — это мнимая боль. Вот сломанное ребро, что плоховато срослось, действительно беспокоило, а шрамы никогда не болят, тем более прошло уже столько времени.