Лев Пучков - Солдатский талисман

— Стучаться не учили? — развязным тоном произнесла плешь.

— А… извините, профессор, растерялся. — Я действительно забыл постучаться — задумался, открыл дверь, потом опешил — не до стука было. — Я, видите ли, давний почитатель вашего таланта и пришел выразить…

— Какого именно? — поинтересовалась плешь.

— Простите?

— Какого именно таланта? У меня много талантов. Я хорошо играю на флейте, сносно владею саксофоном, выращиваю потрясающие цветы — даже переписываюсь по этому поводу с десятком знакомых голландцев и французов, тоже двинутых на этой почве. Я хорошо перевожу классиков с четырех ныне употребляемых языков, чуть хуже обстоит дело с древнеегипетским, латынью и санскритом. Весьма посредственно читаю лекции — студенты спят, мастерски принимаю экзамены и зачеты… Впрочем, довольно. Какого именно таланта вы почитатель?

— Да вот… — тут я поневоле смешался. — Право, затрудняюсь.

— Вы не с моего факультета, — сделала вывод плешь, сверкнув на меня очками. — Какого черта вам нужно? Напоминаю — взяток я не беру. Я мог бы бросить к чертовой матери ваш замшелый ретроградный универ и жить припеваючи только лишь на одни гонорары за свои переводы. А помимо переводов ежегодно минимум в полутора десятках странах выходят мои две-три книжонки по филологии, историографии, эстетике, этике и куче других идиотских наук, батенька. Так какого черта вам нужно?

— Я любовник вашей супруги, — скромно признался я, — Елены Владимировны. Пришел пообщаться.

— Прх-кх-кх-кх-хк… — Плешь поперхнулась — оказывается, она, помимо всего прочего, еще и пила сок из высокого стакана — и явила моему взору свое закономерное продолжение: всего профессора. Он выскочил из кресла и принялся обходить стол, направляясь в мою сторону: в брюках со спущенными подтяжками, носках, расстегнутой белой рубахе, пола одна которой торчала из штанов совсем не величаво.

«Щас бросится!» — подумал я, опасливо отступая к двери.

— А-а-а-а! — неопределенно протянул профессор, подходя ко мне вплотную, снимая очки и близоруко щурясь. — Так вот вы какой — е…рь… оуэмм… e…pb-истре-битель. Аа-гаа-а!

— Перехватчик, профессор, — осторожно поправил я, следя за руками своего визави. — Это нехорошее слово, как правило, используется в сочетании с «перехватчиком». Но вы знаете — мы уже целый год с Еленой Владимировной не поддерживаем…

— Так какого черта вы приперлись? — воскликнул профессор. — Вопрос остается открытым независимо от выявленных обстоятельств. Какого черта, перехватчик? Вы не вздрагивайте — я вас бить не собираюсь. При всех моих вышепоименованных достоинствах, батенька, я имею два большущих недостатка. Я стар и плохо вижу. Вот так. А посему и обошел стол, чтобы рассмотреть вас как следует. Не каждый день, знаете ли, приходят вот такие… оуэмм… перехватчики.

Вволю насладившись лицезрением моей скромной персоны, профессор возвратился в свое кресло, кряхтя натянул туфли, заправил рубашку и накинул на плечи пиджак. Я тоже его рассмотрел — отнюдь не урод, не хромой и не горбатый, каким описывала его своенравная Элен. Нормальный старый еврей — плешиво-кучерявый, огромный лоб, благородные, в общем-то, черты лица, небольшого роста, но интеллектом мощным так и веет, несмотря на напускную простоту, простецкость наигранную — мостик между дремучим сознанием студентов-недоумков и светилом науки.

Я про таких типов читал. Студенточки юные, наверно, прутся от него и мечтают хоть разок полежать на столе в профессорском кабинете, широко раздвинув ноги и поглаживая ручонками шаловливыми его лоснящуюся от пота плешь, ритмично совершающую обратно-поступательные движения. А может, и не только мечтают. Но зрелая львица Элен им помыкает — она давненько миновала восторженный студенческий комплекс обожания…

— Какого черта, батенька? — напомнил профессор, почувствовав себя официальнее. — Мне работать надо — я сейчас стряпаю очередную дрянную монографию по семантике. Знаете, есть такая дрянная научка — семантика. Семасиология… Вы в курсе, что это за дрянная научка?

— Где Елена Владимировна? — вкрадчиво поинтересовался я-не хотелось мне обсуждать с профессором тему его монографии по какой-то там экзотической семаси… тьфу, зараза, — по семантике, в общем.

— А-а-а-а! — обрадовался профессор. — Так вы эту стервочку потеряли?! И ко мне приперлись, стало быть… Ну вы наглый, перехватчик! Знаете, вы мне даже интересны: я первый раз общаюсь с таким… оуэмм… с таким экземпляром. Как вы думаете — я справлюсь с вами, если попытаюсь своими силами выкинуть вас из кабинета?