Лев Пучков - Закон гор

— Пойди к нашему нотариусу, оформи доверенности, — посоветовал я. — Продавай, на хер, тачки, дома — сейчас это не главное. Будем живы — заработаем (Руслан одобрительно покивал головой — сатрапы любят, когда их цитируют). И не Восемьсот штук, а восемьсот пятьдесят…

— С чего это? — удивился «Санал». — Ты ж сказал — по двести с рыла?

— С Вовца — двести пятьдесят, — пояснил я. — За гнилой базар (Руслан довольно хмыкнул и погладил себя по животу — ай да я, мол, юморист!).

— Не понял?! — вторично удивился «Санал». — Чего-то ты гонишь?

— Он давеча хвастался, что самый богатый, — сдал я Вовца. — Что бабок у него — тьма. Ну и… Вот.

— Прид-дурок! — сурово заключил полковник. — Приедет, я ему еб…льник набью, пидеру! От чмо, а! Нет, ты посмотри… Слышь — ну а как я вашим родичам все объясню? Может, позвоните им, сами скажете? А то я припрусь, бля, и выдам: «Здрасьте вам! Отдавайте ваши хоромы…» А?

— Не-а, не стоит, — мрачно выдавил я. — Ну как мы будем с ними разговаривать? Стыдно — такое западло… Нет, ты у нас умный — давай как-нибудь сам. А мы тебе по гроб обязаны будем — ты ж только вытащи нас отсюда!

— Ладно, будем думать, — пообещал полковник. — Будем думать… Когда и где?

— Когда и где будет обмен? — поинтересовался я у Руслана.

— Скажем, — Руслан сделал неопределенный жест рукой. — Пусть сначала соберет бабки, потом договоримся насчет условий. Но смотри, десять дней! Это максимум. Через неделю перезвонишь — спросишь, как дела, а там видно будет.

— Я потом тебе перезвоню, — сообщил я полковнику. — Дней через пять-шесть. А когда уже бабки соберешь — там видно будет.

— Не нравится мне это, — досадливо пробубнил полковник. — Ой не нравится… Не конкретные пацаны! И вообще я никак в толк не возьму тут: ну какого фуя вы с ними связались?! Ну не дебилы, а?

— Можно подумать, я с этого тащусь! — огрызнулся я. — Че уж щас — поздно… Ты это — добазарься с Кентом, пусть поможет. Пусть с тобой на обмен прикатит со своими пацанами, при стволах. А то как бы не «кинули» при обмене-то… — Я опасливо покосился на Руслана — он только саркастически ухмыльнулся и покачал головою.

— Когда бабки достану, тогда и поговорим, — недовольно ответил Шведов, давая понять, чтобы я не слишком резвился. — Пока че зря языком молоть? Насчет пацанов с «волынами» — всегда успеется. Это не проблема. Вы там смотрите, не балуйте.

— Ага, — согласился я. — Обязательно. Ну, бывай, братуха…

…Поселили нас в небольшом домишке, в глухом закрытом дворике, который, в свою очередь, размещался в глубине огромного двора усадьбы Руслана. Каменный забор высотой три метра, по верху тянутся кольца «егозы» в один пакет — перемахнуть проблематично, изрежешься до костей. А и перемахнешь — тотчас же сработает емкостная система обнаружения, нити которой натянуты между кольцами «егозы». [11] «Егоза» — колючая проволока. Вокруг толстой проволоки обматывается надрезанная стальная лента шириной в 1 см. Наносит страшные раны при попытке преодоления заграждения, поскольку статично не закреплена и сразу же приходит в движение при прикосновении (отсюда и название). В заборе — железная калитка, а у калитки той — небольшая деревянная беседка для двух часовых, в задачу которых входит сидеть за столом шесть часов подряд и наблюдать за пленными.

Сидят часовые за столом, на столе — ТА-572, провод от которого убегает в стену, а на столбе, поддерживающем крышу беседки, пришпандорена большущая красная кнопка тревожной сигнализации. Если вдруг что — шлёп по кнопке, и через двадцать секунд тут будет дежурное подразделение — пятнадцать ловких хлопцев, вооруженных до зубов. В общем, маленький концлагерек для ограниченного контингента, угодившего в цепкие лапы клана Асланбековых.

Для чего такие меры предосторожности? Казалось бы, ну куда, на хер, денутся пленные из чеченского села, в котором проживает по меньшей мере двести боевиков, а остальные жители заочно являются для любого нечеченца врагами? Даже если кому-то удастся каким-то невероятным образом удрать отсюда, через полчаса после обнаружения пропажи его будет ловить вся Ичкерия, — неоднократно проверено на практике. И обязательно ведь поймают — цивильному гражданину, изнеженному прелестями цивилизации, трудно спрятаться в незнакомых диких горах, где аборигенам известен каждый камушек, каждая тропинка. А нецивильных в заложники не берут, потому как толку от них, как правило, никакого, а неприятностей — куча. Мы — исключение. Ловко прикинулись детьми асфальта — никто пока не раскусил…