Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

Ричер добрался до прохода, развернулся, посветил фонариком вперед и увидел горизонтальный туннель, прямой, как угольный пласт, длиной примерно в сотню футов. Высота туннеля составляла пять футов и шесть дюймов, ширина почти такая же. Слева имелся проход, справа находилась бетонная полка, расположенная на высоте ста футов и длиной в те же сто футов. Здесь дети должны были спать, догадался Ричер. Он представил, как рядом лежат спальные мешки, всего около двадцати штук. Двадцать спящих детей. Каждый в пять футов.

Однако этим убежищем никогда не пользовались, и здесь не было постельных принадлежностей или спящих детей. Сейчас на полках лежало снаряжение, привезенное по воздуху со старых авиабаз в Европе. Потребности экипажей. Сотни и сотни кирпичей с белым порошком, аккуратно завернутых в пожелтевшую вощеную бумагу; на каждом напечатана королевская эмблема — ободок, три точки, три шарика, символизирующие драгоценные камни. Вероятно, зарегистрированная торговая марка, ныне исчезнувшая, а когда-то совершенно легитимная, работавшее по контракту с правительством предприятие под названием «Королевские лаборатории», что бы тогда под ними ни понималось.

— Невозможно поверить, — сказал Петерсон.

Пачки были сложены в стопки десять на десять, всего около ста пятидесяти стопок. То есть примерно пятнадцать тысяч штук минус те, которые отсюда забрали. В дальнем конце нескольких не хватало. Все вместе напоминало кирпичную стену, которую недавно начали разбирать.

— И это сорок тонн? — спросил Холланд.

— Нет, — ответил Ричер. — Тут около трети. Нужно искать еще два таких же хранилища.

— Сколько пачек в сорока тоннах? — спросил Петерсон.

— Около сорока пяти тысяч.

— Безумие какое-то. На улицах это стоит сорок пять миллиардов долларов.

— Налоговые доллары твоего дедушки за работой.

— Для кого это предназначалось?

— Для экипажей боевых самолетов времен Второй мировой войны. Никто из нас понятия не имеет, какой была для них та война. Ближе к концу они летали по двенадцать часов, иногда больше. До Берлина и обратно, иногда вглубь территории Германии. И так день за днем. Во время каждого полета они делали вещи, которые до них не делал никто, — с точки зрения длительности и точности работы. И каждую минуту им грозила смертельная опасность. Должно быть, они были полностью деморализованы и охвачены ужасом, однако накопившаяся усталость не давала им думать. Они могли оставаться в воздухе только благодаря стимулирующим пилюлям.

— Но это вовсе не стимулирующие пилюли.

— То, в каком виде они их получали, зависело от офицеров-медиков. Одни принимали таблетки, другие предпочитали растворять их в воде, некоторые доктора рекомендовали вдыхать пары или использовать наркотик в виде свечей. Ну а кое-кто предписывал все четыре варианта сразу.

— Я даже не представлял…

— Обычная экипировка, вроде сапог или патронов. Как пища.

— Едва ли это было им полезно.

— У некоторых самолетов имелись маленькие проводки, припаянные к дроссельному клапану. Последние четверть дюйма. Их называли «военная поддержка». Если возникала такая необходимость, ты открывал клапан на максимум, срывал проволоку и получал максимальную мощность. Конечно, двигатель работал на пределе, что не шло ему на пользу, но это спасало тебе жизнь, а что может быть важнее? Такой же принцип и с наркотиками.

— Сколько же им пришлось пережить?

— Гораздо больше, чем мы предполагали. В Европе воздушный флот насчитывал сотни тысяч самолетов. И нужда в наркотиках была огромной. Не сомневаюсь, что я успел бы использовать не меньше своего веса до того, как завершил бы первый полет.

— И осталось так много?

— Возможно, это месячный запас. Потребность в нем исчезла, однако не сомневаюсь, что прекратить производство было непросто.

— Но почему наркотики здесь?

— Их нельзя было просто выбросить или продать. И, несомненно, не следовало сжигать. От дыма вся Европа впала бы в эйфорию.

Все молчали и смотрели на полки.

— Давайте найдем остальное, — наконец сказал Холланд.

Остальное было разделено между двумя туннелями слева. Такие же полки длиной в сто футов, те же аккуратные пачки в пожелтевшей вощеной бумаге. Пятнадцать тысяч кирпичей во втором туннеле и еще пятнадцать тысяч в третьем.

Холланд опустился на колени, сжал кулаки и улыбнулся.

— Всего девяносто тысяч фунтов, — сказал он. — Теперь проклятому УБН придется нас выслушать. Это будет крупнейшее дело о наркотиках в истории. И мы это сделали. Наш маленький полицейский департамент Болтона, Южная Дакота. Мы станем знаменитыми, станем легендой. И у нас не будет никаких проблем. Теперь администрация тюрьмы будет целовать меня в задницу.