Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

— О чем вы думаете? — спросила Джанет Солтер.

Ее голос заглушал шарф, и слова звучали тихо и глухо, к тому же их почти сразу уносил прочь ветер.

— Я думаю о феврале 1936 года, — ответил Ричер. — Минус пятьдесят градусов, разгар Депрессии, песчаные бури, засухи, вьюги… почему, черт возьми, вы не перебрались в Калифорнию?

— Многие так и поступили. А у других не было выбора, и им пришлось остаться. Кстати, в тот год выдалось теплое лето.

— Да, Петерсон мне рассказал. Стояла жара, которая доходила до сорока девяти градусов.

— А он рассказал вам про чинук?

— Нет.

— Чинук — это жаркий ветер, дующий от Блэк-Хилс. Однажды, в январе 1943 года, его температура составляла минус двадцать градусов, а через две минуты — плюс семь. Изменение в двадцать семь градусов за сто двадцать секунд. В Америке это рекорд. У всех раскололись окна — не выдержали такого перепада.

— Военное время, — сказал Ричер.

— «Петля судьбы» [28] Уинстон Черчилль назвал четвертый том своей истории Второй мировой войны, которая охватывает весь 1942 год, «Петля судьбы». , — сказала Джанет Солтер. — Тот самый день, когда немцы потеряли контроль над аэродромами в Сталинграде, который находился в тысячах миль отсюда. Для них это было начало конца. Может быть, ветер знал.

Они с трудом шагали дальше. Петерсон ушел вперед, одна из женщин полицейских отстала, вторая шла по противоположной стороне улицы. Они поравнялись с парковкой ресторана, где толпилось много народа. Все они были одеты как-то слишком легко и выглядели несчастными.

— Посетители тюрьмы, — пояснила Джанет Солтер. — Похоже, у нас самый высокий доход от торговли в штате, если не считать Гору Рашмор.

Ричер сразу вспомнил про автобус из Миннеаполиса, отбывающий в два часа. Он не испытывал особого интереса к монументальной скульптуре, но знал, что там есть дорога, ведущая на юг. А юг — это Небраска, потом Канзас, Оклахома и Техас, где тепло. Или он мог выйти в Канзасе, пересечь Миссури, миновать юг Иллинойса, Кентукки и оказаться в Вирджинии.

— Вы думаете о ней? — спросила Джанет Солтер.

— Нет, — ответил Ричер.

Он всем корпусом повернулся налево, потом направо. Зафиксировал прохожих. Он уже давно не видел таких больших скоплений людей. И машин, медленно кативших по замерзшим дорогам. Огромные пласты льда трещали и разваливались под их весом. Многочисленные угрозы, но погода делала все процессы нарочито медленными. Среди них попадались патрульные машины. Каждый десятый или двенадцатый автомобиль был полицейским — они нарезали бесконечные круги, в них сидели внимательные и настороженные полицейские.

— Куда мы идем? — спросил Ричер.

— А куда бы вы хотели пойти? — ответила вопросом на вопрос Джанет Солтер.

— Это ваша прогулка.

— Болтон — сравнительно скучный город. У нас нет ничего особенно интересного.

— Мы можем пообедать.

— Еще слишком рано.

— Ну тогда поздний завтрак.

— Но я уже завтракала.

— Кофе?

— Сейчас всюду полно народу. В дни посещений тюрьмы всегда возникают проблемы. Нам не удастся найти столик на пять человек.

— Тогда пойдем обратно.

— Уже?

Ричер не ответил. На мгновение ему показалось, что она будет идти вперед вечно, но Джанет Солтер остановилась и кивнула. Ричер попытался свистнуть Петерсону, но у него так замерзли губы, что получилось только тихое шипение. Поэтому они стояли и ждали, когда Петерсон обернется. Ричер махнул ему рукой, и процессия повернула обратно, и теперь впереди шла женщина-полицейский, а Петерсон замыкал шествие.

Пять минут до полудня.

Осталось шестнадцать часов.

А в тысяче семистах милях южнее наступило время ленча. Второй день подряд Платон его пропустил и второй раз подряд нарушил многолетнюю привычку. Он снова позвонил своему человеку в Южную Дакоту, и тот взял трубку. Это вызвало у Платона заметное раздражение; получалось, что его человек не отключил телефон — и не убивает в данный момент проклятого свидетеля.

— Ее нет в доме, — сказал его человек.

— Ну так найди ее, — сказал Платон.

Теперь западный ветер дул в другую щеку Ричера, что не принесло никакого облегчения. Обратная часть прогулки была и лучше, и хуже. Лучше, потому что они уходили от тех мест, где было много народу, — а чем меньше людей, тем меньше угроз. Хуже, потому что возможные угрозы теперь находились за спиной у Ричера. Проверять через плечо, что происходит сзади, было совсем непросто. Его тело двигалось независимо внутри огромной парки. Если он поворачивал голову, лицо оказывалось полностью погруженным в капюшон. Поэтому ему оставалось рассчитывать на бдительность Петерсона. Ричер шел вперед и считал каждый шаг маленьким триумфом.