Ю Несбё - Леопард

Она рассмеялась:

— Нашел что-нибудь интересненькое, чем стоит заняться?

— Можно сказать и так, — сказал он, вошел и прислонился к стене.

Она оттолкнулась обеими руками от края стола, так что кресло поехало к шкафу с документами. Открыла один из ящиков, вынула оттуда письмо и положила его перед Харри:

— Думала, тебе будет интересно.

— Что это?

— Снеговик. Адвокат ходатайствует, чтобы его перевели из Уллерсму в обычную больницу по причине ухудшения здоровья.

Он уселся на краешек стола и стал читать:

— М-м-м… Склеродермия. Она быстро развивается. Но надеюсь, не слишком быстро. Он этого не заслуживает.

Он взглянул на нее и увидел, как она вздрогнула.

— Моя двоюродная бабка умерла от склеродермии, — сказала она. — Жуткая болезнь.

— Да и человек жуткий, — заметил Харри. — Кстати, я совершенно согласен, что способность прощать говорит о качестве личности. Я — самый низший сорт, это точно.

— Я не собиралась критиковать тебя.

— Обещаю исправиться в следующей жизни, — сказал Харри, посмотрел вниз и почесал затылок. — Если индусы правы, я, вероятно, стану жуком-короедом. Но я буду хорошим короедом.

Харри поднял на нее глаза, чтобы то, что Ракель называла его «проклятым мальчишеским обаянием», возымело некоторое действие.

— Слушай, Кайя, я пришел, потому что у меня к тебе предложение.

— Да?

— Да. — Харри слышал свой собственный торжественный голос. Голос человека, лишенного способности прощать, безответственного, не считающегося ни с чем, кроме собственных целей. И продолжил уговаривать, отговаривая, — тактика, слишком часто приносившая успех: — Хотя я бы рекомендовал тебе ответить «нет». Потому что у меня такая особенность — разрушать жизнь людей, с которыми я связываюсь.

К своему большому удивлению он заметил, что она вспыхнула.

— Но я считаю, что без тебя делать это было бы неправильно, — говорил он. — Не сейчас, когда мы уже так близки…

— Близки… к чему? — Краска отлила от ее щек.

— Близки к тому, чтобы задержать виновного. Я иду к прокурору за ордером на арест.

— О-о-о… ну конечно.

— Конечно?

— Я хотела спросить, кого арестовывать? — Она снова подъехала к столу в своем кресле. — И за что?

— Убийцу, Кайя.

— Правда?

Он видел, как постепенно расширяются ее зрачки. И знал, что творится в ее душе. Охотничий азарт, сознание, что дичь вот-вот будет поймана. Арест. Первый в ее послужном списке. Она не сможет отказаться!

Харри кивнул:

— Его зовут Тони Лейке.

Ее щеки вновь обрели цвет.

— Знакомое имя.

— Он женится на дочери…

— Ах да, жених дочки Галтунга. — Она наморщила лоб. — Ты считаешь, у тебя есть доказательства?

— Улики. И совпадения.

Он заметил, что зрачки ее снова сузились.

— Я уверен в том, что это он и есть, Кайя.

— Попробуй убедить в этом меня, — сказала она, и он уловил жадность в ее голосе. Готовность проглотить наживку, воспользоваться поводом и принять самое безрассудное решение в своей жизни. И он не собирался защищать ее от нее самой. Потому что она была ему нужна. Она словно создана для СМИ: молодая, умная, амбициозная. С прекрасной внешностью и репутацией. В общем, у нее есть все то, чего нет у него самого. Жанна д'Арк, которую минюст не посмеет сжечь на костре.

Харри сделал глубокий вдох. И пересказал ей разговор с Тони Лейке. Сам он уже не удивлялся тому, что передает сказанное слово в слово. Хотя коллеги всегда поражались этой его способности.

— Ховассхютта, Конго и Люсерен, — сказала Кайя, когда он закончил. — Он был во всех этих местах.

— Да. И раньше он был осужден за насилие. И признает, что испытывал желание убить.

— Сильно. Но…

— Самое сильное будет сейчас. Он звонил Элиасу Скугу. За два дня до того, как Скуга нашли мертвым.

Ее зрачки превратились в два черных солнца.

— Теперь мы его возьмем, — тихо проговорила она.

— Я правильно понял это «мы»?

— Да.

Харри вздохнул.

— Ты понимаешь, как рискованно в это ввязываться? Даже если я прав в том, что касается Лейке, я не уверен, что его ареста и разоблачения достаточно, чтобы баланс сил изменился в пользу Хагена. И тогда ты окажешься в глубокой заднице.

— А ты? — Она потянулась к нему через стол. Сверкнули мелкие пираньи зубки. — А ты-то почему считаешь, что овчинка стоит выделки?

— Я — бывший полицейский, которому нечего терять, Кайя. Для меня либо все, либо ничего. Я не стану заниматься наркоторговцами или проститутками, и мне уж точно ничего не предложат в КРИПОС. Но для тебя это, возможно, плохой выбор.