Цай Цзюнь - Вирус

– Но я уверен, что вы нуждаетесь в лечении. Я вас не обманываю. Вам крайне необходимо лечиться, в противном случае вам угрожает большая опасность. Вы ведь понимаете, о чем я говорю. К тому же сейчас я не требую никаких денег, я лишь считаю, что необходимо провести серию сеансов. А потом уж рассчитаемся.

– Хотите ускорить мою смерть? Ждете, когда придет моя очередь покончить с собой?

Редко мне доводилось говорить с кем-либо так грубо, но я не на шутку обозлился: с чего он взял, будто я болен? Не успел я продолжить, как на другом конце провода меня перебили:

– Это Роза подсказала, что вам надо позвонить, а то я так и не вспомнил бы.

Роза… В моем воображении мгновенно возникло ее лицо, и я пробормотал себе под нос:

– Роза…

– Вы что-то сказали? Вот черт, он услышал.

– Извините, я сказал, что сейчас приду.

– Прекрасно, жду вас. До свиданья. Он отключился. А я все держал трубку возле уха и слушал: гу-гу-гу… – только теперь я окончательно проснулся. Взглянул на часы – о небо! – еще нет и семи. С чего это он позвонил мне так рано? Вряд ли доктор Мо столь. загружен, что работает дни и ночи напролет.

С трудом я выбрался из постели и проваландался дома до восьми. А еще через полчаса добрался до консультации, вошел – и увидел Розу.

– Доброе утро, – приветствовала она меня.

– Доброе утро, – кивнул я, не смея поднять на нее глаза, будто был ей что-то должен.

– Ты немного не вовремя – у доктора пациенты. Обожди здесь немного…

– О, – я растерялся и не смог придумать, что еще ей сказать. И опять я, как дурак, как какой-то мальчишка, неловко стоял перед ней, буквально не зная, куда деть руки.

– Посиди пока. – Она указала на стул.

Усевшись, я принялся от смущения разглядывать потолок. Он был украшен лепниной и расписан в стиле европейского Возрождения. Исключительно христианские религиозные сюжеты: святой младенец на руках у Богоматери, сонм ангелов, – вот уж не ожидал, что доктор Мо еще и ценитель искусств.

– Хочешь чаю? – спросила Роза и подала мне чашку. Я не люблю чай, но, постеснявшись отказать ей, осторожно поставил чашку на соседний стул. Когда она наклонилась, чтобы налить мне чай, ее волосы коснулись моего лица. Я буквально замер – все это уже было в моей жизни. Но память никак не хотела помочь мне вспомнить, понять, почему все это так волнует меня. Не только знакомое ощущение от легкого касания волос, главное – аромат, исходивший от ее тела. Он был до боли знаком мне, никакие духи не смогут повторить его. Такой аромат был присущ одному-единственному человеку в мире, и вот теперь появился второй… Ниспосланное небом благоухание девичьего тела, исходящее из самых глубин плоти… Для меня этот аромат стал настоящим потрясением, как разряд электрического тока, как удар, сбросивший мое сознание в тайный и глубокий колодец памяти. Это были очень тяжелые для меня воспоминания…

Мы молча сидели в холле. Роза листала какие-то документы, но я заметил, что краешком глаза она поглядывала на меня. Чтобы чем-то занять себя, я отхлебнул из чашки. Вкус чая оказался гораздо лучше, чем я ожидал. Обычно, когда другие заваривают для меня чай, я никогда его даже не пробую, хотя понимаю, что это неприлично. Ну не люблю я чай.

Прошло, наверное, полчаса, а в холле все так же – ни звука, хотя здесь были два человека. Такая тишина, что я ясно слышал тиканье своих часов. В конце концов я не выдержал. «По-моему, этот доктор Мо просто издевается надо мной!»

Я поднялся и спросил Розу:

– Извини, нельзя ли мне пройти наверх к доктору Мо?

Она на секунду задумалась и кивнула в знак согласия.

Я медленно поднимался по лестнице, стараясь не слишком топать ногами. Перед входом в кабинет я остановился и прислушался: за дверью слышался чей-то голос, но слова невозможно было разобрать. Распахнув дверь, я без стука вошел. Мне представлялось, что внутри будет так же темно, как в прошлый раз, но оказалось иначе: света из окон было вполне достаточно. Доктор Мо по-прежнему восседал в шезлонге и, надменно ухмыляясь, как какой-нибудь князь, свысока взирал на трех человек, сидевших на полу.

Это была весьма странная троица: старик лет шестидесяти, женщина, которой было за тридцать, и молодой парень моего возраста. Поджав ноги, они сидели на ковриках, старательно закрыв глаза, будто молились Будде в храме или вместе с монахами исполняли ритуал поклонения.

Парень заговорил, не открывая глаз: – На улице зажглись газовые фонари, полицейский совершает обход, я сижу в коляске рикши с желтым верхом, не спеша еду по Сяфэйлу. Останавливаемся у последнего переулка, я даю рикше мексиканский серебряный доллар – столько ему за весь день не заработать… Поворачиваю в переулок, там дом европейской постройки, я его обхожу кругом. Уже десять часов вечера, в доме темно, только на третьем этаже светится желтоватым светом одно окошко… Лезу через высокий каменный забор, сердце так и колотится, крепко цепляюсь за железные прутья на верху стены и наконец перелезаю. Вот я в саду. Вижу силуэт в окне третьего этажа. Смело иду к дверям черного хода. Дверь не заперта. Вхожу. В холле темно, только едва мерцает белая свеча… В темноте различаю лестницу, по ней иду наверх, ступеньки скрипят невыносимо. Дрожу всем телом, но иду… Вот и третий этаж, из окна мансарды лунный свет падает мне налицо, я чувствую, как пот струйками стекает по лбу. Вдруг открывается дверь, и я вижу ее лицо в бледно-желтом свете луны… Каролина, моя Каролина! Я сжимаю ее руки, обнимаю ее, словно заключаю в свои объятия весь мир… Ее нежные руки втягивают меня в комнату, я чувствую неудержимую силу сжигающей ее страсти. Она запирает дверь: сегодняшний вечер – наш…