Чеви Стивенс - Беги, если сможешь

Отъезжая от дома, я чувствовала, что за мной наблюдают.

Большой белый дом я нашла довольно быстро, но на стук в дверь никто не ответил. Когда я направилась обратно к своей машине, меня окликнули с соседнего двора:

— Вы что-то ищете?

— Мне надо поговорить с мистером Филлипсом. Вы не знаете, когда его можно застать?

— Он уехал на рыбалку. Вернется в следующую пятницу.

Благодарю тебя, Господи, за маленькие городки, где все по-прежнему доверяют приветливым лицам!

— Спасибо за помощь.

Я собиралась вернуться в Викторию, но вместо этого сидела в машине и размышляла: «Может быть, вернуться на место, где раньше была коммуна, — вдруг это всколыхнет какие-нибудь новые воспоминания?» Сердце тут же заколотилось быстрее. Рассердившись на себя за этот испуг, я двинулась в сторону коммуны. Проезжая мимо поворота к дому брату и сворачивая к северному берегу озера, я задумалась, ездил ли он когда-нибудь на это место. Когда-то он проводил в окрестностях многие часы, но я понятия не имела, заглядывал ли он в коммуну, вспоминал ли о ней.

Пять минут спустя я подъехала к развилке, за которой асфальт сменялся гравием, и остановилась. По той части дороги в основном ездили лесовозы. Кроме того, именно здесь когда-то разбилась моя мать. На лес спустился легкий туман, и окружающие пейзажи помрачнели. Замерзнув на мартовском ветру, я включила обогреватель. Я ехала медленно, опасаясь повредить машину и вместе с тем страшась предстоящих открытий и эмоций. Наконец я миновала старый карьер и подъехала к Горелому мосту — его назвали так после лесного пожара, уничтожившего его предшественника. Я повернула налево и через несколько километров была на месте.

С тех пор как я когда-то приезжала сюда с другом, окрестности могли порасти лесом и вход в коммуну мог затеряться, однако я сразу же увидела на одной из больших пихт деревянную вывеску «Река жизни» с изображенными на ней руками, тянущимися к свету. Хотя дерево за эти годы потемнело, а надпись потускнела, у меня по спине побежали мурашки. Удивительно, что вывеска так и висела здесь — оставили ее из уважения к коммуне или из страха, неизвестно. Три валуна преграждали въезд автомобилям. Возможно, эти земли по-прежнему принадлежали властям, а коммуна находилась здесь незаконно.

Я съехала на обочину. Хотя окна были закрыты, до меня доносился рев реки, бурной после весеннего половодья. Я глубоко вздохнула и вышла из машины, порадовавшись, что надела джинсы и ботинки. Всю неделю светило солнце, но воздух был холодным, а в лесу становился еще более пронизывающим. Я завернулась в шарф и захватила из машины перчатки, после чего зашагала по грязной тропинке, которая сбегала по холму, а потом вела к реке и коммуне.

На дорожке были только мотоциклетные следы — очевидно, по ней уже много лет никто не ездил. Вся она поросла травой и молодыми деревцами. Старый лес производил странное впечатление — мертвые деревья, укутанные мхом, высились по обочинам, словно побежденные чудовища, кругом было темно и тихо. Я остро почувствовала, что совсем одна в этом лесу. В этот момент где-то неподалеку взревела машина. Я повернулась, дожидаясь, пока шум мотора утихнет, но он не прекращался, и я двинулась дальше в лес.

Деревья — пихты, ели и туи — росли здесь часто. Ни одна веточка на них не шевелилась. Почувствовав, как сжимается горло, я заставила себя несколько раз вдохнуть-выдохнуть и сосредоточиться на красоте пейзажа — покрытые мхом стволы, густой ковер из папоротников и кустарника. Детьми мы часто собирали здесь сладкие темные ягоды. Скоро появятся молодые побеги папоротника, которые мы когда-то жарили с маслом и грибами. Кроме того, мы готовили крапиву — так же, как и шпинат, и собирали сладкую ароматную чернику на пироги и варенье.

Дойдя до главного луга, я с удивлением обнаружила там знакомые постройки. Повсюду были кострища, обугленные бревна, пустые пивные банки и окурки, словно здесь устраивали вечеринки. Хижины практически развалились — крыши их провисали, окна были выбиты. Некоторые уже рухнули. Старого автобуса и след простыл, однако к одному из деревьев был прислонен обод проржавевшего колеса, испещренный следами пуль.

Изгороди упали, и загоны заросли травой. Я шла к центру коммуны, вспоминая, как все выглядело раньше, — что поделать, это в любом случае была моя личная история. Здесь я стала тем, кем являюсь сейчас: я почти не ем мяса, предпочитаю органическую еду, покупаю все в магазинах органических продуктов и люблю украшения и живопись, чьи создатели вдохновлялись природой. Если бы не Аарон и Джозеф, такому детству можно было бы только позавидовать.