Лора Касишке: Вся жизнь перед глазами

Лето…

Все весенние устремления и надежды наконец обрели определенность. Во дворе дома распушились изящные пионы, похожие на гофрированные рукава маскарадного костюма, и по их липким сладким лепесткам ползали рыжие муравьи.

Трава атласно зеленела, как тени для глаз.

Небо было похоже на кусок сдобного пирога.

И пчелы роились над цветами жимолости, словно крошечные ангелы, трубящие в горны.

Лилии только что начали раскрываться, и свежий ветерок разносил по всему саду пьянящий цветочный аромат.

Мистер Макклеод читал вслух из учебника…

Он все время теребил очки, и руки у него дрожали.

Никотин.

Возможно, он думал о никотине, пока читал классу об одноклеточном организме, который почкуется в две клетки.

Он услышал, как смеются девочки, и поднял глаза.

Они сидели в разных концах кабинета и время от времени встречались глазами.

Обе прекрасно знали, что делать этого ни в коем случае нельзя, потому что ни та ни другая не сможет удержаться от смеха. Между ними словно натягивалась живая, вибрирующая смеховая нить. Чтобы не расхохотаться, они должны были избегать смотреть друг на друга. Но, когда учитель читал, их глаза сами собой двигались в сторону Нейта Уитта. Нита Уитта.

Задница Уитт.

Ну и имечко!

Гнида Уитт [2] Nate — задница; Nit — гнида (англ.). .

Парень с темно-зелеными глазами.

Такими темными и такими зелеными, словно они вобрали в себя окраску многих миль искусственного газона.

У него был противный смех и мерзкая привычка вытирать рот тыльной стороной ладони, словно боксер, только что получивший удар в челюсть. Тощий, он носил майки с названием групп или бейсбольных команд, линялые джинсы и туристские ботинки. Время от времени он улыбался, вернее, ухмылялся, но никто ни разу не слышал, чтобы он громко и от души рассмеялся.

Нейт Уитт сидел посреди класса, развалившись и ни на кого не обращая внимания… Как бы ни пытались девочки поймать его взгляд с противоположных концов кабинета биологии, они неизбежно встречались глазами друг с другом и начинали трястись от смеха.

— Девочки, у вас проблемы? — строго спросил мистер Макклеод.

Обе, напустив на себя безразличный вид, дружно пожали плечами.

— Нет, — ответила одна, кусая губы. Широко распахнутые глаза ее влажно блестели от смеха.

— Никаких, — подтвердила вторая, демонстративно поднимая и опуская плечи.

Смех электрическими разрядами так и рвался из нее.

Мистер Макклеод вернулся к книге и продолжил чтение.

Черный дом… Жимолость… У нее за домом был прелестный маленький сад.

На водосточной трубе под карнизом гаража потренькивали на ветру серебряные колокольчики, вызванивая мелодии из ее детских грез… Браслетики, фарфоровые куклы, чашки из игрушечного сервиза — хрупкие и тонкие, почти прозрачные.

Диана взглянула на часы: ровно половина третьего.

Через пять минут распахнутся двери начальной школы и выпустят девочек, включая ее дочь, назад, в большой мир. Каждой клеткой тела она ощущала приглушенное, но угрожающее ворчание работающего вхолостую мотора мини-вэна. Он урчал и выше, и ниже, окружая ее со всех сторон… Огромный гудящий мотор в сердце ее личной маленькой вселенной. Диана боялась, что снова провалится в сон, поэтому включила радио.

Сначала слышались только шумы и помехи. Шепот мертвых, вдруг мелькнуло у нее, и она удивилась: откуда такие мысли. Диана крутила регулятор настройки, пока не поймала знакомый голос — передавали ее любимое ток-шоу.

«Безусловно, именно это она и имеет в виду, — говорила доктор Лаура. — Пьяницы всегда считают, что им ничего не стоит бросить пить».

«Значит, вы думаете, что мне надо… научиться понимать, что она имеет в виду на самом деле?» — спрашивал мужчина по телефону.

«Точно. И ни на что особенно не рассчитывать. Спасибо за звонок».

После секундного молчания что-то щелкнуло и связь оборвалась. Доктор Лаура продолжила, обращаясь к слушателям:

«Не спрашивайте меня, пожалуйста, не собирается ли ваш супруг или супруга вас бросить. Откуда мне это знать? Я ведь не Господь Бог. Лучше задайте этот вопрос ему — или ей, а главное — себе».

Диана почувствовала, как что-то легко коснулось лица — крошечное белое перышко из набивки декоративной подушки мазнуло ее по щеке. Ее муж не пил, не таскался по бабам, не был ни игроком, ни наркоманом. За все семнадцать лет замужества у нее ни разу не возникло потребности спрашивать у кого бы то ни было, тем более по радио, совета ни по единому поводу.